Я страшно разозлилась, прочтя Ваше письмо, и пошла к Натали. Она чистила лук на кухне, изо всех сил сдерживая слезы. Я бросилась к ней и потребовала сказать всю правду о Джонатане Шилдсе, которого кроме нее никто не видел.
Она подняла на меня покрасневшие глаза и произнесла: «Ну, он такой, немолодой, я же Вам сказала». «А что еще, что еще Вы можете о нем сказать?» «Ну, что еще, я же Вам сказала, немолодой».
Я вырвала у Натали нож и направила лезвие прямо на нее. Я чувствовала, что она врет, что она что-то от меня скрывает, старается не смотреть мне в глаза. «Натали, — закричала я, — это очень важно, очень важно, Вы понимаете?»
И тут она раскололась: неприятности с Рике и свежий лук сделали свое дело. Она мне рассказала, что Вы совсем не старик, Вам на вид лет сорок, что Вы действительно американец, она разглядела паспорт, когда Вы платили, но главное, Вы показались ей таким красивым, таким обаятельным, таким соблазнительным, что ей стало за меня страшно!
Она испугалась, что я снова сломя голову брошусь в несбыточную любовь и снова буду страдать… И снова сделаюсь посмешищем всего городка, потому что не умею любить «разумно». «Я же Вас знаю, Кей, — сказала мне она, — Вы опять потеряете голову, Вы не виноваты, Вы просто так устроены!»
Придав Вам образ старикана в шарфе и с баночкой пилюль, она по-своему пыталась меня защитить! И ей это удалось! Я Вам доверилась!
Но эпоха невинности и безграничного к Вам доверия осталась в прошлом, мсье Шилдс.
Я больше слышать не желаю ни о Вас, ни о Дэвиде Ройле.
И если Вас подослал он…
Такое ведь тоже возможно…
Если он подослал Вас разузнать, что там новенького у крошки Кей, скажите ему от моего имени: «Fuck off!»[34] или, следуя традиции старого каторжника: «Самцы меня заколебали!»
Так Вам понятно?
Другого разговора с Вами у меня отныне не будет.
Кей Бартольди
Джонатан Шилдс
Отель «Голубятня»
Экс-ан-Прованс
17 сентября 1998.
Своим последним письмом Вы разбили мне сердце.
Никакой я не детектив.
И не журналист, копающийся в грязном белье и чужих сердцах.
Путеводитель я тоже не пишу.
В этом я Вас действительно обманул.
Я, на самом деле, не Джонатан Шилдс…
Хотя теперь и он тоже, отчасти.
Кей, умоляю Вас…
Посылаю Вам кассету. Посмотрите этот фильм, и Вы все поймете. Считайте, что таким образом я решил перед Вами исповедоваться.
Я не решаюсь назвать Вам свое настоящее имя.
Пока еще не могу.
Фильм Вам все объяснит. Он называется «Зачарованные», режиссер — Винсент Миннелли. В американской версии — «The Bad and the Beautiful»[35].
Это про меня: я тоже злой и красивый.
А для Вас я хотел бы быть только прекрасным, причем, всю оставшуюся жизнь.
Посмотрите фильм, Кей.
«Дикую реку» Вы, наверно, так и не посмотрели, во всяком случае, ничего мне не написали.
Умоляю Вас, Кей…
Отель «Голубятня»
Экс-ан-Прованс
23 сентября 1998.
Ответа все нет…
Уже отчалили последние американские туристы. Я остался один с господином Бонелли (владельцем) и жду.
Я жду Вас, Кей.
Жду.
Умоляю Вас, Кей…
Напишите мне хоть слово, одно только слово.
Одно только слово, написанное Вашей рукой…
Отель «Голубятня»
Экс-ан-Прованс
1 октября 1998.
Ради Вас, Кей, я готов ждать целую вечность…
Отель «Голубятня»
Экс-ан-Прованс
15 октября 1998.
Скажите хотя бы, что посмотрели фильм.
Это хоть немного приободрит меня.
Фильм свяжет нас вновь тончайшей нитью. Эту ангельскую нить я обращу в прочный канат, мощный корабельный трос, я сделаю все, чтобы Вас вернуть…
Отель «Голубятня»
Экс-ан-Прованс
22 октября 1998.
Прошел год с тех пор, как Вы прислали мне первое письмо…
Последние дни я без конца его перечитывал.
О, как бы я хотел вернуться в те счастливые дни, когда для меня были открыты двери Вашего магазина, Ваши помыслы, Ваше сердце.
Я вел себя, как законченный идиот, как неотесанный грубиян.
Я забыл, какая Вы…
Я знал стольких женщин, послушных и доступных, что уже не помню, как вести себя с теми, кто чист и неподкупен.