- И ты будешь сверх сучкой, которая укажет на это, - огрызаюсь я.
- Прекратите ссориться, - говорит Сэди, вытаскивая помаду из сумочки. – Это мой грандиозный вечер, так что успокойтесь, а не то я расскажу вам мерзкие истории о смене подгузников.
Это довольно хорошая угроза, поэтому мы с Эш обнимаемся. Затем они с Сэди проверяют помаду в отражающей поверхности лифта. Это самый блестящий лифт, который я когда-либо видела. Они должны раздавать солнцезащитные очки, потому что блеск убийственный.
- Где именно мы находимся? – спрашиваю я, пока поднимаемся наверх.
- В здании ВанХеймлиха, - отвечает Эш. Это мне ни о чём не говорит.
Эш рассказала мне очень мало подробностей об этой вечеринке, потому что: а) она ничего не знает о ней, или б) ей есть что скрывать. Наверное, второе. Я могу только молиться, чтобы мы не сорвали свадьбу. Или похороны. Это было бы ещё хуже. И кто устраивает вечеринку на крыше офисного здания в центре города?
- И что же здесь? – выпытываю я, потому что мне необходимо задавать много вопросов.
- На крыше здания открылся новый бар. Они только что открыли несколько гостиничных номеров для высокопоставленных гостей. Но оно ещё не общедоступно. Это их частный предварительный ночной просмотр.
- О! – Звучит забавно. – Мы приглашены, или мне подготовить историю о том, откуда я знаю семью ВанХеймлихов? – Это семья миллиардеров, владеющих половиной Гранд Рапидс.
- Мы приглашены. Есть секретный пароль. Просто смотрите.
Двери лифта, наконец-то, открываются. Я ожидаю увидеть вестибюль или коридор, поэтому ошеломлена, когда выхожу на… лужайку. На крыше этого высотного здания растёт трава. Это рай! Я вижу грандиозный фонтан, рядом с которым прогуливаются несколько тусовщиков. И бочче [26] ! И бинбэг [27] ! Под изящным навесом – длинный кленовый бар. А поскольку мы находимся на крыше здания, отсюда открывается вид на много миль вокруг.
Выбраться из дома – это круто. Кто бы мог знать?
Нас сразу же останавливает Брахт. Нет, не Брахт. Это его двадцатилетний клон. Те же светлые волосы, те же аристократические черты лица. Тот же хлопковый пиджак поверх шорт с вышитыми на ткани омарами. Та же обувь и та же поза. Но этот экземпляр смотрит на Эш хмурым взглядом вместо того, чтобы задыхаться, как собака в жару. – Пароль, пожалуйста, - произносит мини копия Брахта.
- Жёлтый лотос, - хладнокровно отвечает Эш.
- Подождите. Жёлтый лотос? – я хихикаю. Серьёзно… я на самом деле хихикаю. И такое бывает.
Но Малыш Брахт смотрит на меня ледяным взглядом. – Это цветущее растение, произрастающее на заболоченных землях Центральной Америки.
- Заболоченных! – хихикаю я.
Он уставился на меня.
Настоящий Брахт подбегает, отталкивая клона в сторону и машет рукой в сторону бара. – Проходите! Проходите! Не позволяйте Брэмли задерживать вас.
- Брэмли?
Он рычит.
- Шампанское есть? – спрашивает Эш, её спина прямая, как здание ВанХеймлиха. Брахт оказывает странный эффект на мою подругу. Я просто не понимаю этого. Он доводит её стервометр до одиннадцати.
- Конечно, миледи. Следуйте за мной.
Она вроде как насмехается над ним, а я иду дальше, любуясь лужайкой на крыше. Трава цепляется за мои пальцы сквозь сандалии. Интересно, как они здесь косят. А сорняки вообще могут добраться до тридцатого этажа?
На всех барменах белые рубашки, чтобы похвастаться загаром. Они такие опрятные, что это отвлекает. Их зубы сияют так ярко, что мне нужны очки.
- Шампанского? – спрашивает бармен, сверкнув мне своей сияющей улыбкой.
Я плюхаюсь на барный стул. – Конечно! – говорю я высокомерно. – Я всегда пью шампанское на лужайках на крышах, дорогой!
Ирония пролетает прямо над его тщательно уложенными волосами. – Сейчас будет!
Когда мне подают шампанское, вкус у него феноменальный. Что ещё лучше – я замечаю экран телевизора над баром. Хотя сейчас темно. – Прошу прощения, молодой человек. – Я машу рукой ближайшему подобию куклы Кена. – Не могли бы вы переключить этот телевизор на H&G? Спешл моего жениха выходит сегодня вечером. – Я сейчас хвастаюсь, чтобы увидеть Тома по ТВ. Но сейчас отчаянные времена. – Вы смотрели Mr. Fixit Quick?
Кукла Кен понятия не имеет, о чём я говорю. Но он вручает мне пульт с ещё одной ослепительной улыбкой, а затем уходит сделать для кого-то «Том Коллинз».