«Ну, и на том, спасибо, — фыркнула домработница, некстати вспомнив, что завтра суббота, а в выходные она хотела отоспаться на неделю вперёд. — В другой раз буду умнее».
— Это ты с ней сама договоришься, без меня. Всё пока-пока, — громче, чем полагается, произнесла Наталья, заметив, что щёлкнула входная дверь.
Девушка приняла красивую позу на диване и томным взглядом уставилась в дверной проём, ожидая пришедшего. Через пару минут в спальню вошёл «Котик», лет шестидесяти семи, спортивного телосложения, с крашеными волосами, в модных молодёжных джинсах, которые так туго на нём сидели, что казалось, ещё немного и треснут по швам, и ярко-голубой толстовке.
— Милый, — завизжала Наташа, вскакивая и бросаясь в объятия своего мужчины, попутно успевая развязать и распахнуть своей миниатюрный халатик, предоставляя лучший доступ к своему обнажённому телу.
Валентина сгорбилась, замерла и осторожно попятилась к двери, стараясь не смотреть на супругов. Она давно привыкла к таким сценам. И сейчас необходимо было поскорее скрыться с глаз парочки. Чем незаметнее уйдёшь, тем меньше будешь сожалеть потом, когда «хозяйка» начнёт проверять работу, вспоминая постоянно, как её домработница «ломает свои глазёнки, облизывая чужого мужчину».
«Пронесло», — радостно, выдохнула Валентина, прикрыв дверь спальни.
Часть 13
Он не знал для чего вернулся сюда. Ещё утром, подгоняемый стыдом и совестью, Михаил трусливо бежал. Он чувствовал, что начинает задыхаться в этом затхлом месте, где проживают, как ему показалось, «отбросы общества». Но позже, когда последние пары алкоголя покинули его тело, благодаря старанию знакомого врача, мужчина испытал ещё больший стыд… Его подобрала на улице какая-то женщина, привела к себе домой, уложила спать, а утром другая, пожалев, дала деньги. Пусть это и не были миллионы, но сам он даже милостыню никогда не подавал. А тут… чтобы похмелиться.
Он никогда не напивался до такого состояния раньше. Но ведь у каждого человека бывают смягчающие обстоятельства. Вот и у него они, бесспорно, были. Правда утром, на протрезвевшую голову, всё казалось таким мелким и неразумным.
Ну, устроила ему Вика скандал, что хочет поехать кататься на лыжах именно в Швейцарии, а не в Сочи, как он решил. Ну, разбила статуэтку, которая осталась, как память от его матери. Ну, стала его словами оскорблять и доказывать, что он не мужчина… Но напиваться-то до беспамятства зачем, тем более в подъезде, а потом на лавочке на детской площадке, во дворе дома, решить заночевать… И главное, ведь и деньги посеял. Хотя, чёрт с ними, с деньгами. Но и ключи от машины. Хорошо, что паспорт в портфеле дома остался, а то это «приключение» превратилась бы в полнейшее фиаско.
И вот теперь, он, как последний дурак, снова сидит на лавочке около подъезда из которого, ещё этим утром, выбежал, не чуя ног. Зачем он здесь?
«Наверное, я латентный мазохист, — размышлял Михаил. — Так глядишь и окажется, что и любитель кожи, порки и эротических пыток… Фу, — поморщился он. — Или ух, — посмеялся сам над собой. — Надо завязывать с этими больными фантазиями. Сейчас ещё пару минут посижу и уйду, пока меня никто из «новых» знакомых не заметил».
Но остаться незаметным и незамеченным ему не удалось.
Часть 14
— Здравствуй, сынок, — раздалось сзади.
Мужчина развернулся. В небольшом палисаднике за его спиной Маргарита Петровна кормила четырёх кошек.
— Добрый вечер, — буркнул Михаил, проклиная себя всеми известными словами и способами.
— Поздновато для вечера, дорогой, — совершенно беззлобно ответила женщина.
Она оставила своих питомцев и теперь направила всё своё внимание новой «жертве».
— Поздновато — зачем-то согласился мужчина.
— А Вали ещё нет, — продолжила, ближе подходя к нему. — Она ещё от своих буржуев не приехала.
«Да, сдалась мне ваша Валя», — сердился Михаил.
— Я не к ней, — выпалил он на одном дыхании.
— А Костя сегодня в ночную смену, — внимательно изучала его старушка.
— Я… — он не нашёл, что ответить ей.
— Не боись, партизан, — вдруг, подмигнула ему Маргарита Петровна.
Он удивлённо поднял бровь.
Вот тебе и бабушка — божий одуванчик…
— Я хоть и старуха, но из ума ещё не выжила. Вижу, что ты птица не нашего полёта. Только если вчера ты случайно сюда попал, то сегодня сам залетел, — она вздохнула и похлопала его по плечу. — Летел бы ты, сынок, отсюда. Не место это для тебя. Что ты можешь? Пожалеть? Так здесь в жалости никто не нуждается. Денег дать? Оскорбишь. Посочувствуешь? Так ты не умеешь. А драк и скандалов нам не надо. Так что, — она снова похлопала его по плечу, — лети отсюда. Кыш. Кыш, — и смешно всплеснула руками.