нибудь среди огромного количества дочерей, чтобы я мог от них отказаться.
— Зуб даю, твоя мама не успокоится.
Он прав, черт возьми. Моя мать похожа на собаку и кость, когда дело касается
сватовства. Она не может сидеть спокойно, пока все, кроме нее самой, не будут в
счастливых отношениях.
Это утомительно.
Раздражающе.
Я начинаю нервничать из-за этого.
— Мы просто скопируем письмо от Бенедикта, — голос Шона выдергивает меня из
раздумий, напомнив, почему я сижу за своим столом в пятницу ночью. — Он получил его,
— веселится Шон, хлопнув рукой по моему столу и встав на ноги. — Это чертовски
фантастично, Алекс!
Я перемещаю курсор на письмо, медленная усмешка ползет по моим губам, поскольку я перевариваю слова Бенедикта.
— Ты кажешься счастливым? — лучится Шон.
Он прав. Я на взводе. Сделка может стоить мне большего, но в конце мы закрыли
ее, прежде чем всякие ублюдки успели запустить туда лапы.
Я надеваю гарнитуру и набираю Бенедикта. Встав из-за стола, отхожу к окну и
глубоко вдыхаю.
Он сделал это.
Подонок выкрутился в нужный момент.
— Алекс? — отвечает Бенедикт после пары гудков.
— Окей, могу сказать, что я впечатлен. На сей раз ты всё провернул. Отличная
работа. — Я скрещиваю руки на груди и поворачиваюсь лицом к Шону. — Мы оба в
офисе, тащись сюда, и мы вскроем бутыль шампанского.
— Звучит неплохо. Дайте мне двадцать минут, — быстро хватается он за мое
предложение, потому что знает, что такой шанс выпадает нечасто. Я не из тех, кто
рассыпается в похвале, но, думаю, Бенедикт заслужил что-нибудь за завершение этой
сделки.
Вытащив наушники из ушей, я кидаю их на стол и потираю руки.
— Итак, когда, ты считаешь, мы можем приступить?
— Если ее подпись стоит на контракте, ты можешь идти, когда, черт возьми, сам
захочешь. Она согласилась на наш полный контроль за развитием. Я бы сказал, что
следует приступить на следующей неделе, так что можешь начинать подготавливать базу,
— отвечает Шон, его внимание приковано к телефону.
Понедельник?
Быстрее, чем я думал.
— Ты нервничаешь из-за того, что снова ее увидишь? — Шон поднимает на меня
глаза и внимательно изучает. — Ты, кажется, внезапно занервничал.
Задняя часть моей шеи кажется липкой, и я осознаю, что постукиваю ногой, но
немедленно выключаю эмоции, которые испытываю. Я не показываю признаков слабости.
Никогда. Я должен оставаться скалой, несмотря на тошноту, бурлящую в животе.
Либби.
Дьявол.
Либби.
Дерьмо.
Либби.
Черт.
Я собираюсь встретиться с бывшей женой спустя семь лет. У меня имеется миллион
вопросов, которые изводят мой ум. Как она выглядит? Она всё та же? Как она
отреагирует, когда увидит меня?
Такое чувство, будто мир собирается надрать мне зад, но я держусь за то, что у
меня есть над ним власть. Либби всё еще этого не знает, но она подписала себе смертный
приговор этой сделкой.
И я доволен как черт.
Понедельник будет днем, когда план начнет свое осуществление, и Либби узнает, кто это — новый Алекс Льюис, и я буду наслаждаться каждой чертовой минутой. Уверен, она будет проклинать себя, когда увидит меня, и еще больше, — когда поймет, что я ей
готовлю.
Глава 4
Болтовня Бенедикта распространяется далеко за пределы автомобиля, и я делаю всё, что в моих силах, чтобы игнорировать его. Мне нужно было послушать Келли и взять
водителя. По крайней мере, сейчас я готовился бы к встрече, а не вынужден был бы
слушать скучную бессмыслицу своего поверенного.
— Как далеко до офисов? — я перебиваю Бенедикта, когда чувствую, как голова
падает на кожаный подголовник. Он наскучил буквально до чертовых слез.
— Почти приехали, — объясняет он. — Так или иначе...
Бла. Бла. Бла.
Я уже готов ударить его кулаком, когда мы въезжаем в небольшую нишу, и
Бенедикт паркует свой Мерседес на пустующем месте. Он глушит двигатель, но я уже
стою снаружи и достаю свой пиджак с вешалки заднего сиденья.
— Легкое волнение, да? — Он кивает на то, как я поправляю галстук.
— Профессионализм, — бормочу я, застегивая запонки. — Первое впечатление
всегда важно.
И сейчас определенно не исключение. Я даже пошел на то, что надел свой темно-
красный галстук на удачу, чтобы соответствовать общему виду. Он был дедовский, и
всегда заставлял меня чувствовать себя собранным и уверенным, когда я надевал его. Это