войти.
— А вот и она, — усмехаюсь я, положив букет цветов на кровать, и нагибаюсь, чтобы поцеловать свою бабушку в щеку. — Я скучал по тебе, Гупи. Прости, что в
последнее время был плохим внуком. У меня были очень важные дела на работе.
Я сажусь рядом с кроватью и беру ее хилую морщинистую руку в свою. Бабушка
выглядит более бледной, чем обычно. Они воткнули ей капельницу, чтобы попытаться
удержать необходимое количество жидкости в ее теле, но выглядит это неважно.
Фактически, я чувствую себя ослом. Работа шла перед моей бабушкой, вообще, так
не должно быть. Элис упомянула, что ей стало хуже за последние несколько недель, но я
не думал, что настолько плохо.
Ее слегка приоткрытые глаза мерцают, и она сжимает мою ладонь.
— Как здорово видеть тебя, Алекс. — Она сияет улыбкой от уха до уха и пытается
сесть на постели.
— Не напрягай себя. Я сяду к тебе, — говорю я, придвинув стул поближе так, чтобы она меня видела. — Я купил тебе цветов, ты любишь их? — Я поднимаю букет и
подношу поближе.
— Красивые. Спасибо, дорогой. — Она вдыхает их аромат и одаривает меня
радостной улыбкой. — Сегодня ты приехал один? — бабушка поворачивает шею и
пытается посмотреть на дверь.
— Сегодня только я, Гупи. Я знаю, что мама и Элис заскакивали несколько раз на
этой неделе, так что сегодня приехал сам.
— О, мило с твоей стороны.
— Неправда. Я видел тебя месяц назад. Что было по телевизору в последнее время?
Как поживает Джаспер? — спрашиваю я, заметив, что она не слушает. — На что ты
смотришь? — Мои глаза следуют за ее взглядом, устремленным к рамке для фотографий
на тумбочке рядом с дверью.
— Почему ты не взял Либби с собой? — ее голос — слабый, хрупкий шепот.
Закрыв глаза, я вздыхаю и мягко сжимаю ее руку.
— Гупи… я больше не женат на Либби. Мы развелись, ты помнишь?
— Что ты говоришь? — Частый сухой кашель сотрясает ее худую фигуру.
— Ш-ш-ш, — говорю я, пытаясь успокоить ее. Мои пальцы продолжают сжимать
ее руку, но она не смотрит на меня. Кашель усиливался до тех пор, пока у меня не
остается выбора, и я надеваю кислородную маску ей на лицо.
И теперь я чувствовую себя еще хуже. Я в ответе за то, что заставил свою бабушку
чувствовать себя так паршиво. Кретин.
Примерно десять минут спустя, когда бабушка хорошо задышала в маске, она
решает сама ее снять. Отложив ее в сторону, предлагает мне мятную конфету, которую я
не могу не взять. Моя слабость — пристрастие к сладкому.
— Спасибо. — Я принимаю у нее конфету, и она берет одну для себя. — Где
Джаспер? — спрашиваю я снова, чтобы сменить тему.
— Который час?
— Почти шесть.
— Джаспер скоро придет, чтобы посмотреть со мной «Home & Away», — отвечает
она, положив сладость в рот. — Ты его скоро увидишь.
Джаспер — старый джентльмен, который живет несколькими дверями дальше в
доме престарелых. Когда он встретил мою бабушку в ее первый день здесь, они
сдружились так, будто знают друг друга годами. Это было мило. Мой дедуля умер в его
ранние шестьдесят, так что моя бабушка была одна долгое время.
— Это хорошо. Я буду только мешать, если он придет повидать тебя. Не хочу
вмешиваться или еще что. Я приду на следующей неделе. Как насчет прогуляться в саду?
— Я киваю на инвалидное кресло в углу комнаты. — Как ты смотришь на это?
Бабушка медленно кивает, но не уверен, что она расслышала мои слова. Ее лицо
выглядит потерянным, и я знаю, что она хочет сказать.
— Ты в порядке?
— Ох, Александр, — ее глаза встречаются с моими, она счастливо улыбается, —
когда ты пришел? Ты взял с собой Либби сегодня?
Я выдавливаю улыбку, но внутри меня всё сломалось. Это убивает меня каждый
раз, когда я прихожу навестить ее. Наш десятиминутный разговор только что исчез.
Пропал. Растворился, как дым сигареты в воздухе.
Моей бабушке восемьдесят семь, и она страдает болезнью Альцгеймера последние
шесть лет. Она началась в легкой форме с некоторых небольших провалов в памяти, но
быстро прогрессировала за эти годы.
Это плохо сказалось на семье, но я даже не представляю борьбу, которую ведет
Гупи внутри себя. Она медленно забывает свою жизнь, и мы не можем ничего сделать, чтобы остановить это.
— Александр, где Либби? — снова давит бабушка.
Ее взгляд опять смещается к двери, на тумбочку с фотографией, на которой мы с
Либби в день нашей свадьбы. Это единственное, от чего я не смог избавиться с самого