смертью бабули, и едва покидала квартиру, за исключением организации похорон.
Но это было ожидаемо. В конце концов, моя бабушка была сильной женщиной, которая играла огромную роль в нашем воспитании. Большую часть вечеров после школы
мы с Элис проводили в ее доме, пока родители были на работе допоздна. Мы сами
создали эту связь, и я был обязан Гупи очень многим. Она многому научила меня еще с
малолетства, и я всегда буду признателен ей за помощь, когда наш отец ушел от нас в те
далекие годы.
— Я просто пойду прогуляюсь. Я ненадолго. Вы же будете в порядке? Хочешь, возьму что-нибудь на ужин? — Я обнадеживающе улыбаюсь маме, рассчитывая на
ответную реакцию, но она не отвечает.
Выражение ее лица все еще испуганное и растерянное.
«Все будет в порядке» — процеживаю я сквозь зубы, пока Элис не видит.
Мама прикрывает глаза и слабо кивает мне.
— Я знаю.
Элис вытягивает шею и смотрит на нас по очереди.
— Что вы знаете? Скажите мне.
— Боже, перестань быть такой любопытной, — передразниваю я ее, высунув язык и
выходя из квартиры.
— Как бы не так, неудачник! — кидает она вслед.
Улыбка скользит по моим губам. Несмотря на обстоятельства, мне действительно
было приятно, что семья рядом со мной. Это заставило меня понять, насколько я ими
пренебрегал в каком-то смысле. Я не проводил с ними достаточно времени. Особенно с
бабушкой. Но не в моих силах повернуть время вспять. Я всегда говорил, что они — мой
высший приоритет. Настало время привести в действие это заявление, чтобы в этом
убедиться.
Вы можете выбирать друзей, но не семью. Эти слова поражали меня до глубины
души.
Я припомнил холст, висевший у мамы в гостиной, слова, насмехавшиеся надо мной
последние тридцать лет, наказание, возраставшее с каждым взглядом на них.
Мы не идеальны, но мы — семья.
Я ненавидел эту чертову картину, когда был ребенком, но по иронии судьбы только
теперь осознал ее важность. Поэтому был полон решимости сделать все правильно.
***
Шон без остановки трещит с Бенедиктом по автомобильному Bluetooth о
фотографиях, которые мы получили. Я периодически встреваю в их болтовню, но только
потому, что мой гнев перманентно возрастает.
— Ты собираешься с этим разобраться? — спрашивает Бенедикт через громкую
связь. — Это большая проблема, нельзя просто закрыть глаза.
Я стискиваю зубы.
— Я знаю.
— Мы разберемся, — заверяет его Шон. — Так, мы приехали, нам нужно идти.
Заглушив двигатель, мы отстегиваем ремни безопасности и покидаем автомобиль, накинув на плечи пиджаки.
Отряхнув рукава, я смотрю на Шона.
— Готов?
Он кивает.
Мы проходим к офисному зданию и входим в парадную дверь. Ноутбук все еще у
меня под рукой, так что я иду прямо к своему офису. По пути мы встречаем Келли, и она
обыденно здоровается с нами предлагает кофе, но я качаю головой и говорю, что мы
заняты.
Шон закрывает за нами дверь и скрещивает на груди руки. Он молча наблюдает, как я включаю ноут и распечатываю четыре фотографии, а после складываю их в большой
коричневый конверт.
Когда я заканчиваю, то закрываю крышку ноутбука и двигаюсь к двери, но вижу, что кто-то притаился снаружи.
— Шон, — бормочу я, киваю на фигуру.
Он оборачивается и откидывает голову назад.
— Я буду в своем офисе. Зайди ко мне перед этим.
Он широко раскрывает дверь и показывает Джека.
— Проходи и садись, — говорю я, огибая стол.
Джек входит, садится напротив меня и вручает мне листок бумаги.
— Мы не были информированы об этом еще несколько минут назад. Мне нужно, чтобы Вы сказали, как мне этим распорядиться.
Просмотрев отчет, который он мне только что дал, я вижу красную пелену перед
глазами. Мой пульс ускоряется, дым валит из ушей.
— Это шутка? — выдаю я. Бросив бумагу вниз, я вскакиваю с места и направляюсь
к двери. — Где она?
Я ускоряю тяжелый шаг, пока устремляюсь к команде администраторов Джека на
противоположной стороне офиса. Они отмечают, как я прокладываю себе путь, и
немедленно застывают. Не так уж часто я наведывался в главный офис. Обычно все
решалось в зале заседаний или за моим собственным столом.
— Хочу видеть тебя в своем офисе. Прямо сейчас, — бросаю я, указав пальцем на
Айви.
Адреналин подскакивает на десять пунктов, и плевать мне на прекративших
дышать и замерших за своими столами сотрудников. Эта дешевая, грязная, мелкая низшая
форма жизни должна знать, кто здесь босс, и что она не может на*бать меня и думать, что