меня и ребенка на первое место.
— Я никогда не переставал любить тебя, Либби. Никогда.
Эти слова буквально слетают с моих губ, застигая меня врасплох собственным
признанием.
— Но твой план не включал любовь.
Качаю головой.
— Я говорил тебе, что все дело было в контроле, милая. Я увидел новую
возможность контролировать тебя и воспользовался ею. Разве можно винить мужчину за
то, что он хочет быть рядом с женщиной, которую любит? У меня никогда не было
намерения продавать твою компанию. Совесть никогда бы этого не позволила. — Моя
рука скользит по ее животу, и я широко раскрываю ладонь над ее. — А теперь нам есть о
ком думать.
Я стараюсь, как могу, но не знаю, достаточно ли для нее открываюсь. Сердце хочет
показать ей, кем именно я являюсь сейчас и каким стал. Хочу пообещать ей целый мир, но
даже я не могу предсказать будущее. Мы должны принимать каждый приходящий день
как должное, потому что естественным путем это не будет вставать на свои места. Наши
сердца в этом, но я знаю, что в наших головах прошлое мучительно разочарование все
еще осталось. Но с этим придется жить.
Мы с Либби так и остаемся с соединенными взглядами и моей рукой, лежащей
поверх ее на животе. Она как будто изучает мои черты на наличие бреши или в поисках
того, что я извергаю на нее какой-то бред с целью обмануть.
Но она, в конце концов, отбрасывает это и улыбается.
— Не знаю, как забыть тебя, Алекс Льюис, — отвечает она, качая головой. — Я
любила тебя в день, когда ушла, и до сих пор люблю. Просто все было слишком тяжелым.
— Знаю. И мне жаль, что не осознал этого тогда, — признаюсь я. — Но сейчас у нас
появился шанс исправить это. Мы в самом деле можем двигаться дальше и попытаться
заставить это сработать.
— Я хочу. — Она смотрит на меня с надеждой. — Хочу, чтобы это сработало, Алекс. Так сильно.
— Тогда должно. — Я улыбаюсь. — Я полностью разрушил тебя для кого-то
другого.
Моя рука скользит вверх по ее грудной клетке, и я слегка обхватываю ее грудь, массируя мягкий холмик кончиками пальцев, принимая то, что я думаю, является новой и
отчетливой тяжестью.
— Грудь налилась, — наполовину стонет, наполовину хнычет она, когда я задеваю
затвердевший сосок.
Она кажется очень чувствительной, и я хочу проверить эту теорию. Опустив
голову, слегка касаюсь соска и самодовольно улыбаюсь реакции, которой достигаю.
Либби вздрагивает и прижимается грудью к моему рту, открыто приглашая меня
поучаствовать, и я делаю это без жалоб.
Член шевелится под пушистым одеялом, и я чувствую, что снова становлюсь
твердым. Прошло уже пару часов с того момента, когда мы практически разорвали
одежду друг друга, так что надеюсь, она будет готова к этому снова.
Провожу рукой вдоль ее тела, направляясь прямо к уже раздвинутым бедрам, чтобы
посмотреть, смогу ли продвинуться дальше.
Но прекращаю еще до того, как доберусь туда.
Это может быть игрой воображения, но ее тело ощущается... иначе. Ее изгибы
кажутся более нежными и немного полными под моими пальцами, и с необычным
свечением, которое, кажется, излучает ее внешний вид.
Она выглядит чертовски великолепно.
Красавица.
Отстраняюсь и поднимаю голову, убеждаясь, что смотрю прямо в эти большие, яркие глаза, когда провожу пальцами по шелковистым складкам, скрывающими вход в
мою зависимость.
Никогда не позволю другому мужчине приблизиться к ней.
Не сейчас.
Никогда.
Глава 19
Поднимая снимок, Либби щурится и внимательно изучает его. Она так внимательно
всматривается в изображение, что мне становится очень смешно, когда я наблюдаю за
ней.
— Дорогая, ты там ничего не увидишь, — говорю я, поглаживая прохладные
диванные подушки рядом с собой. — Присядь и оставь ребенка в покое.
— Но я хочу знать, — хнычет она, крутя изображение в руках. — Почему ты сказал, что не хочешь узнать пол? Это так несправедливо. Я ведь правда хотела узнать его.
Покачав головой, я встаю и обвиваю руками ее талию, оставляя нежный быстрый
поцелуй на ее губах.
— А я не хочу. И если мы оба не будем знать, кого ждем, ни один из нас не сможет
проболтаться другому.
— Но я хотела бы составить планы и определиться с цветом. Никакого чертового
желтого или белого.
Посмеиваясь, я еще раз целую ее в губы.
— Пусть это будет сюрприз. И ты все еще можешь выбирать цвет. В мире есть не