Мне нужно немного воздуха. Повернувшись на месте, я толкаю дверь и возвращаюсь в коридор к выходу в главный зал ожидания. Холодный ночной воздух обрушивается на меня, как только автоматические двери раскрываются. Наклонив назад голову и закрыв глаза, я ощущаю горечь поражения.
Как, черт возьми, все это произошло?
Глубоко выдохнув, я прислоняюсь спиной к стене и фокусируюсь на проходящих мимо людях, снующих туда-сюда через травматологию и отделение неотложной помощи. У всех были свои трудности, вроде моих, свои секреты.
Она потеряла твоего ребенка, Алекс…. Либби была беременна твоим ребенком.
Чем больше я об этом думаю, тем больнее становится сознавать. У нас был шанс на семью, но мы потеряли его.
Черт!
Но Либби не знала, что я это выяснил. В смысле, предполагалось ли, что я когда-нибудь узнаю? Хотела ли она вечно хранить этот маленький секрет и не потрудиться мне сообщить? Кто знает?
— Ты?
Мои глубокие размышления прерывает злобное рычание. Подняв голову, я быстро определяю, что за тело на меня несется. Узкая дизайнерская сумка в одной руке, плотно сжатый кулак другой.
Ублюдок!
Отодвинувшись от стены, я закатываю рукава. Мои руки… просто ждут. Он, вероятно, хочет что-то сказать мне, и я позволяю Дейлу выпустить пар первым, прежде чем рассказать ему, каким вонючим, мелким, ебаным ничтожеством его считаю.
— Что ты здесь делаешь? — гремит он, оглядев меня сверху вниз с безопасной дистанции. Очевидно, у него мошонка сжимается от страха подойти ближе.
Я выгибаю бровь и скрещиваю руки на груди, развлекаясь.
— Я тоже не прыгаю от радости, видя твою рожу, Дейл, — отвечаю я ледяным и недружелюбным тоном. Это ублюдок не заслуживает моего расположения.
— Да пошел ты! Где моя сестра? — требует он, подойдя ближе. — Девушка сказала, что видела, как ее заносят в скорую с каким-то типом… тобой. — Он затыкается, когда видит засохшую кровь на моих руках, и напрягается. — Ч-что произошло?
— Лучше тебе зайти и увидеться с сестрой, — только говорю я, подтолкнув его кивком головы к дверям.
Разговор окончен. На данный момент.
Вероятно, мне следует отправиться домой после того, как Дейл пошел к Либби. Вместо этого я прохожу в комнату ожидания, нахожу холодный металлический стул и праркую свою задницу так, что у меня было время проверить почту в телефоне и попытаться отвлечься.
Поэтому я все еще здесь.
Неподвижный.
Я чертов дурак и ищу неприятности, но чувствоваю, что не смогу уйти, пока не узнаю, что она очнулась. Люди приходили и уходили последние полчаса, и все это время я просто сижу здесь, решая, стоит мне увидеть ее в последний раз или нет?
Совершенно ясно, что того, о чем я узнал сегодня вечером, более чем достаточно, чтобы окончательно довести себя до помешательства. Либби приносила мне вред. Мы были как яд друг для друга. Токсическая субстанция, которая текла по нашим венам, была слишком опасна для нас обоих. Эта любовь была… смертельна. И я боялся, что, в конечном счете, она убьет одного из нас. Но буду ли я жалеть, что просидел тут и не пошел к ней? Весьма вероятно. Но могу ли я пойти туда, где этот непроходимый тупица? Вероятно, нет.
На башке Дейла была нарисована мишень. Он — дичь, а Шон, Бенедикт и я — охотники. Мне только того и хотелось, что оторвать его голову и засунуть кулак ему в глотку. Но я был выше того, чтобы творить подобное в больнице. Однако если этот хрен начнет первым, я его уделаю. И он, в конце концов, окажется там, где ему и место.
— Давай же, Либби, — бурчу я на выдохе, отыскав нескольких медсестер, входящих в приемную, чтобы забрать пациентов.
Я беспокоюсь. Кто знает, может, она уже сидит в постели, смеется и шутит, пока я отсиживаюсь здесь. И этот ублюдок был не из тех, кто пошел бы разыскивать и звать меня.
Просто иди домой.
Мозг твердит, чтобы я просто ушел. У нее же брат, в конце-то концов, так что она не одна. Но мое сердце не соглашается. Оно болит. Смертельный яд манит меня.
Вдохнув острый воздух, я встаю и подхожу к женщине, работавшей на ресепшен. Она занята клацаньем по клавиатуре, но поднимает взгляд, когда я кашляю.
— Можете пропустить меня через охрану в ту дверь? — Я киваю на двойные двери, сквозь которые исчезают врачи и медсестры. — Моя жена лежит там. Я выходил подышать, а вернуться не могу. Ее имя Элизабет Льюис.