Он прикусил её нижнюю губу, а затем облизал от уголка к уголку рта. Эмили задохнулась. Ровик прижал её бедра к своим, заставляя ощутить свою твёрдую эрекцию.
– Смотри, что ты делаешь со мной, сладенькая. Ты очень дерзкая. Особенно учитывая, что не надела трусики, – выдыхал он между поцелуями.
Не надела. Вся её одежда лежала в корзине, грязная.
Ровик отвёл губы. Моргнул. Ресницы взлетали вверх и вниз. Его глаза пылали, когда он гладил её по щеке кончиками пальцев.
– Ты не должна соблазнять мужчину, одеваясь так. Мужчина может быть не в состоянии сдержаться, и воспользуется тобой.
Эмили захихикала. Она обняла его за шею и зарылась пальцами в шелковистую гриву.
– А вдруг ты ошибаешься? Тебе не приходило в голову, что это я тебя использую? Джентльмен невинно спит в кровати в своём собственном доме, и гостья, оставшаяся переночевать, соблазняет его.
Ровик рассмеялся. Ах, как она любила слышать его смех. Мужественные нотки отдались дрожью в её позвоночнике.
– Я не джентльмен, а ты не гостья, оставшаяся переночевать. Ты моя пара, и всё, что у меня есть, – твоё.
– Звучит безрассудно. Никакого брачного контракта или чего-то в этом роде? Я могу с лёгкостью забрать половину, если решу уйти.
– Хм. Ты, конечно, можешь уйти, но я никогда тебя не отпущу. Ты моя. Полностью. – Ровик провёл рукой по её телу: до бедра, по бедру, проследил изгиб талии, затем медленно поднялся к груди. Распростёр на ней руку и сжал. Большим пальцем, подразнивая, скользнул по затвердевшему соску.
Эмили застонала. Ощущения прекрасные, но рубашка стала преградой. Ей же хотелось ощутить его руки кожей. Обнажённой.
Ровик изучал её реакцию.
– Тебе это нравится, – голос был довольным.
– Пожалуйста… – Она закусила губу.
– Пожалуйста что?
– Я хочу тебя. Ты ведь мой, не так ли? – Её щеки опалил жар.
– Да. – Его взгляд сосредоточился на ней. – Я твой. Связь работает в обоих направлениях. Ровик выпрямился. Уселся на неё. Его мускулы напряглись, когда он стянул футболку через голову.
Она этим упивалась. Его прекрасное тело и роскошная загорелая кожа. И выпуклость между бёдер. Когда он дёрнул штаны вниз и спустил их к лодыжкам, ей пришлось прикусить губу, чтобы не пустить слюни. Его член. Такой твёрдый и истомившийся, обещающий греховное удовольствие. От взгляда на него кружилась голова.
С озорной улыбкой он приподнял подол рубашки и оголил её тело. Его взгляд жадно блуждал по ней. Он зашипел при виде её наготы.
– Малышка, ты такая красивая. – Он опустил голову и нежно её поцеловал, прижимаясь к ней всем телом.
Эмили чувствовала его тепло, его громыхающее сердцебиение, его вожделение, сочившееся из всех пор тела. Её сердце колотилось под стать его. И её киска болела, ожидая, когда её наполнят.
Ровик прикусил её нижнюю губу и лизнул в челюсть. Она бесконтрольно вздрогнула. Ей нравилось, когда он так делал. Она чувствовала, словно все её кости вмиг расплавились, превращаясь в желе, изнутри опалило высочайшее возбуждение, обжигая свирепым накалом, которого она не ожидала.
В этот момент она хотела его больше, чем всё остальное в этом мире, больше, чем дышать. Если она не получит его, то умрёт.
Ровик лизнул её в ключицу, проскользнул в ложбинку на груди. Её стоны превратились в приглушенные крики, когда он переключил своё внимание на соски – взял один в рот и пососал.
Эмили закусила губу и застонала. Она откинула голову назад, когда её позвоночник изогнулся от удовольствия. Он не просто посасывал, его язык играл с нежным бутоном, находящимся у него во рту. Он словно вбирал в себя частичку её души каждый раз, когда приподнимал голову и тянул за собою сосок. Её тело дрожало. Он распалил её до глубины души. Туманные мысли заполнили голову. Разум покинул её, инстинкт спаривания взял верх. Всё, о чем она могла думать, это как стать с ним единым целым. Каждая клеточка её существа кричала его имя.
Соски пульсировали, когда он с ними закончил. Киска пульсировала и истекала влагой. Его ноздри раздувались, улавливая аромат её возбуждения.
– Твой запах невероятен. Я не могу тобою насытиться, – признался он полупьяным голосом. Его рука скользнула в развилку её бедер, и он был рад обнаружить её мокрой.