— Все, она вас признала, — засмеялась домработница. — Только конфет много не давайте, а то живот расстроится.
В этот момент где-то далеко в недрах бесконечных комнат послышался неясный шум, Джина бросилась на звуки, я пошла за ней.
Да, действительно квартира Алексея Михайловича находилась в той тяжелой стадии, когда идет подготовка поля для будущей реконструкции. Правда, разгром осуществлялся поэтапно, очевидно, для меньшего травматизма. В некоторых комнатах отсутствовала мебель, были выломаны двери и сорваны обои. Другие имели пока вполне жилой вид. По мере нашего продвижения вдоль коридора шум становился все отчетливей, перерастая в крики. Я узнала голос Раисы. Судя по всему, там шла крутая разборка с таинственными «оглоедами».
— Это что такое (мать, мать, мать!), сколько можно говорить! Учти, Толик, еще раз займетесь самодеятельностью, выгоню (так и распротак!) без выходного пособия и найму другую бригаду. Слава богу, дефицита трудовых кадров нет! И твоим орлам последнее предупреждение.
Я осторожно заглянула в комнату. Рая металась по оголенному пространству, словно разъяренная валькирия. Толик, здоровенный детина, угрюмо молчал, ковыряя кучу цемента на полу носком заляпанного краской ботинка. Даже если бы ему и было что сказать, вряд ли он смог бы это втиснуть в поток живописной Раечкиной ругани. Художница, автор утонченного графического цикла «Зима в городе» виртуозно выстраивала многоэтажные языковые конструкции. Я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Но Толику было не до смеха.
— Ты меня понял? — Рая достигла наивысшей ноты и держала ее, как настоящий маэстро.
— Понял, Раиса Ивановна, — сдавленно пробормотал Толик.
Волна гнева с шумом опала. Художница повернулась ко мне.
— Сима, как тебе квартира? — спросила она как ни в чем не бывало ласковым голосом. И добавила, обращаясь к Людмиле Семеновне: — Хозяин когда сегодня заглянет?
Тут она мне снова незаметно подмигнула.
— Обещал к обеду.
— И отлично! Нам необходимо кое-что обсудить.
Рая схватила меня под руку и потащила в другую комнату, оставив бригадира ремонтников в состоянии легкого шока.
— Раечка, ну ты даешь! Я восхищена твоими ораторскими талантами.
— Иначе с ними нельзя. Иначе они просто не понимают, — ответила моя знакомая спокойно. — Побудешь здесь дня два — привыкнешь. Это все нормальные рабочие моменты. Ладно, давай лучше я тебе покажу свои задумки.
Она вытащила из большого планшета листы с эскизами и принялась вдохновенно объяснять оригинальную дизайнерскую концепцию. Я невольно увлеклась и почти забыла, зачем, собственно, пришла в дом Подлубняка.
— Есть одна заминка. — Раиса вдруг стала серьезной и даже печальной. — В той дальней комнате была спальня Киры Тоцкой. Она недавно погибла, может быть, ты слышала об этой жуткой истории?
Я что-то невразумительно пробормотала, обозначая свою осведомленность.
— У меня по поводу комнаты была хорошая идея, а теперь заказчик не разрешает ее трогать. Говорит, пусть все остается, как при Кире. Я понимаю, должно пройти время… Но все равно жаль! Ведь рано или поздно придется переделывать. Нельзя же навечно так оставлять. Сама посмотри.
Мы прошли по коридору, и художница распахнула резную дверь.
Спальня девушки была выполнена в золотых и красных тонах. Огромная кровать была завалена маленькими подушечками, над ней нависал тяжелый балдахин с длинной бахромой. Тут и там куклы, мягкие игрушки, туалетный столик заставлен флакончиками и коробочками с дорогой косметикой.
— Интересно бы узнать, кто предложил организовать этот пылесборник, — негромко пробормотала Раиса, указывая на балдахин.
Наверное, сама хозяйка спальни, подумала я. Не наигралась в принцессу, вот и устроила все в соответствии со своими представлениями о красоте и богатстве.
Сзади бесшумно подошла домработница.
— Я здесь ничего не трогаю, только пыль вытираю, — сказала она, смаргивая с ресниц слезу, и шумно высморкалась в платок. — Бедная наша Кирочка, бедный Алексей Михайлович!
Я внимательно посмотрела на Людмилу Семеновну. Наверное, с ней надо поговорить в первую очередь. Преданная домоправительница уж точно знала об особых отношениях хозяина и его падчерицы. А возможно, знала и еще кое-какие интересные детали жизни обитателей богатой квартиры, скрытые от посторонних глаз. Но как построить разговор, не вызывая подозрений?
Вдруг женщина встрепенулась и прислушалась:
— Ой, кажется, Алексей Михайлович приехал! — И она заспешила в прихожую, из которой уже доносился веселый лай Джины.