Люди были везде, но не настолько близко, чтобы добраться до них и перетащить Меринас в безопасное место. Рони всхлипнула и снова стала звать Табера, а следующий залп едва не ударил в них.
Она почувствовала, как от края крыльца над ее головой оторвался кусок дерева, щепки посыпались ей на волосы. Рони еще сильнее сгорбилась, прикрывая собою Меринас.
— Рони! — Сейчас ничего не звучало прекраснее, чем голос Табера.
Она подняла голову, наблюдая в изумлении, как легко он перепрыгивает через низкую каменную стену, которая отделяла территорию от внешней рабочей зоны. В руках он нес смертельный, мощный М-16 и стрелял поверх голов рабочих туда, где затаились враги.
Она снова услышала этот страшный рев. За Табером шел Кэллан, но он был безоружным, на лице застыло дикое выражение, и рев стал поистине животным, когда он увидел лежащую на земле жену.
Одновременно заднее крыльцо стало пристанищем, а не ловушкой. Породы, мужчины и женщины, занимали места рядом с ними, оружие в руках Табера беспрестанно рявкало, поливая врагов огнем.
Табер схватил Рони с такой силой, что это показалось ей невероятным, и два счета перепрыгнул с ней на руках через крыльцо в открытую дверь кухни. Кэллан следовал за ним по пятам.
— Док! — завопил Кэллан в ярости, полный горя крик отозвался эхом по всему дому, когда он буквально полетел внутрь, неся жену на руках.
— Ты ранена? — Табер бросился за ним, наполовину неся, наполовину ведя за собой Рони.
— Нет…
— Черт, ты лжешь мне! — Должно быть, он видел кровь. — Давай. Вниз. Там ты будешь в безопасности.
Безопасность. Ее голова кружилась, плечо чертовски сильно болело, а все, чего она хотела — чтобы Табер уложил ее на пол и трахал, пока она не начнет вопить. Рони застонала, признавая поражение. Такими темпами она будет беременна до истечения трех дней. А потом не будет лихорадки, не будет влечения, и Табер снова уйдет. Как уходил и раньше.
Глава 18
Ну, теперь она знала точно. Морфин не помогал унять лихорадку. Но, по крайней мере, симптомы стали более сносными. Добрый доктор смог проверить ее плечо и быстро наложить повязку на рану, бдительно следя за Меринас.
Женщина наконец-то проснулась, как ни в чем не бывало. Куски дерева, ударившие Меринас по голове, просто лишили ее сознания на пару минут.
Было незначительное кровотечение, но обошлось без осложнений.
Кэллан не слушал, что говорит доктор. Он сидел рядом, возле небольшой больничной каталки, склонившись, обняв свою жену, прикрывая ее собой. Его большие руки бегали по ее спутавшимся волосам, по спине, по мягкой выпуклости живота. Врач заверил их, что младенец в целости и сохранности.
Голос Кэллана был надломившимся, охрипшим от волнения. Меринас пыталась унять ярость, волнами пронзающую тело мужа. Дважды она издавала стон, притворившись, что ей больно, чтобы удержать Кэллана от попытки тут же выбежать наружу — пришли новости о том, что убийцы схвачены. Двое были мертвы, один еще жив, но ранен.
В ожидании доктора Мартина наемника заперли в одной из пустых кладовок.
— Вопрос приоритетов, — спокойно сказал доктор, когда Рони спросила его о клятве Гиппократа. — Кроме того, даже если один из них умрет, придут другие, чтобы занять его место.
В его голосе звучала такая ненависть, что Рони передернулась.
Табер говорил очень мало. Он поддерживал ее, пока доктор перевязывал плечо, но не отодвинулся ни на дюйм, когда Рони улеглась на живот, пытаясь спрятать усталость и возбуждение. От него так хорошо пахло, но она так устала.
— Отнеси свою жену в кровать, Кэллан, — решительно сказал доктор Мартин. Кэллан поднял голову, его тело все еще трясло от шока. — Ей нужно отдохнуть. Опасность пока миновала. То же касается и тебя, Табер.
Он повернулся к Рони.
— Забери ее наверх и позаботься о ней. У нас на завтра куча планов.
Плечи Мартина опустились, его голос звучал устало и был наполнен грустью. Рони захотелось расплакаться от сочувствия. Когда доктор отошел, Кэллан поднялся со стула у кровати Меринас и медленно подошел к Рони. Она смотрела в его глаза и думала о том, что этого человека уж точно не стоит иметь в числе врагов.
Золотисто-коричневые радужки отливали янтарем, они сверкали животной дикостью — да уж, этот мужчина убил бы без малейшего сомнения.
— Я знаю, что не могу прикоснуться к тебе, — он вздохнул, опустился на одно колено перед Рони и поднял на нее взгляд. — Я знаю, что ты закрыла собой ее тело. Мои люди сказали мне об этом, когда я побежал спасать вас на ту чертову крытую веранду. Если бы я мог обнять тебя, я бы обнял. Если бы у меня было богатство, я отдал бы его тебе. Если есть что-то, чем я мог бы доставить тебе радость, показав тем самым свою благодарность, Рони, я отдам это тебе.