О Господи, что же мне делать?
— Добрый вечер. Профессор.
Роберт вздрогнул и поднял голову.
Это была уборщица, Лайла Коулмен.
— Как поживаете, миссис Коулмен?
— Ничего. А как ваша статистика?
— Прекрасно.
— Скажите, вам случайно не попадались счастливые номера? Надо платить за квартиру, а мне в последнее время просто чертовски не везет.
— Простите, миссис Коулмен, но и мне самому не очень-то везет.
— Ну что ж. Профессор, как говорится, на нет и суда нет. По мне так на бога надейся, а сам не плошай.
Она высыпала в мешок содержимое его мусорной корзины и смахнула тряпкой пыль со стола.
— Ладно, пойду дальше, профессор. Желаю вам хорошо провести лето и дать отдых своим замечательным мозгам.
Миссис Коулмен вышла и тихонько закрыла за собой дверь. Но что-то из сказанного ею застряло у него в голове. На бога надейся, а сам не плошай. Совсем не по-профессорски. Зато совершенно по-человечески.
Звук шагов уборщицы постепенно замер в конце коридора, а Роберт все еще сидел, тупо уставившись на телефонный аппарат. В душе его чувство ярости боролось с разумом. Не сходи с ума. Не рискуй благополучием своей семьи. На свете нет ничего дороже. Почем ты знаешь, что это правда? Постарайся как можно скорее об этом забыть.
Забыть?
Какая-то неодолимая сила заставила его поднять трубку. Даже начав набирать номер, он еще не знал, что собирается сказать.
— Алло, это я. Роберт.
— Отлично. Я знал, что ты передумаешь.
— Послушай, Луи. Мне надо подумать. Я позвоню вам завтра.
— Ладно, ладно. Он чудный малый. Но, пожалуйста, позвони пораньше, хорошо?
— Спокойной ночи, Луи.
Оба одновременно повесили трубку. Роберт был в ужасе. На карту поставлена вся жизнь. Что заставило его позвонить еще раз?
Любовь к Николь? Нет. Кроме ярости, он теперь ничего к ней не испытывает.
Мальчик, которого он никогда в жизни не видел?
Двигаясь как зомби, он вышел на автостоянку. Он был охвачен смятением и страхом. Надо с кем-нибудь поговорить. Но на всем белом свете у него был только один близкий друг, который по-настоящему его понимал.
Его жена, Шейла.
2
К этому времени шоссе почти опустело, и до Лексингтона он добрался слишком быстро. Времени не хватало. Чтобы взять себя в руки. Чтобы собраться с мыслями. Черт побери, что я ей скажу? Как я посмотрю ей в глаза?
— Ты почему так поздно являешься домой, Роберт? Девятилетняя Паула постоянно разучивала роль его жены.
— Заседание кафедры, — отвечал Роберт, притворившись. Будто не заметил, что младшая дочь, игнорируя строжайший запрет, опять назвала его по имени.
На кухне Джессика Беквит, в свои двенадцать с половиной лет изображавшая двадцатипятилетнюю, беседовала с матерью. Тема: психи, кретины, зубрилы.
— Говорю тебе, мама, во всей нашей школе нет ни одного порядочного мужчины.
— Что тут происходит? — спросил Роберт, входя в кухню и целуя двух старших женщин. Он твердо решил вести себя естественно.
— Джесси недовольна качествами представителей противоположного пола, вернее, полным отсутствием таковых в ее школе.
— Так может, перевести тебя в другую школу? — шутливо предложил он.
— До чего ж ты все-таки бестолковый, папа. Весь штат Массачусетс — один сплошной ослиный заповедник. Затхлая провинция.
Шейла бросила примирительный взгляд на мужа.
— Так что вы предлагаете, мисс Беквит? — спросил он.
Джесси покраснела. Отец прервал ее на самом интересном месте.
— Мама знает, — отвечала она.
— Европу, — пояснила Шейла. — Твоя дочь мечтает нынешним летом поехать в Европу специальным туром для тинэйджеров.
— Но ведь строго говоря, она еще не тинэйджер,[2] — возразил Роберт.
— Ой, папа, да не будь же таким педантом, — вздохнула Джессика. — Я достаточно взрослая, чтобы ехать.
— Но и достаточно юная, чтобы еще годик подождать.
— Папа, я категорически отказываюсь провести еще одно лето в лоне нашей буржуазной семьи на скучной Кейп-Коде.
— Тогда иди работать.
— Я бы с удовольствием, но меня по возрасту не возьмут.
— Q.E.D.[3], мисс Беквит, — удовлетворенно объяснил Роберт.
— Пожалуйста, отстань от меня со своими премудростями. А что, если вдруг разразится атомная война? Ведь я могу погибнуть, так и не увидев Лувра.
— Джессика, — возразил Роберт, искренне радуясь, что можно отвлечься от обуревавших его мрачных мыслей. — Из достоверных источников мне недавно стало известно, что еще по крайней мере три года атомной войны не будет. Ergo[4], тебе хватит времени осмотреть Лувр, прежде чем мы все загнемся.