Женский инстинкт добросердечности, добродушия, которым лицемерно-лживо кичится большинство женщин, быстро переходит в стадию угасательного торможения, как сказали бы, видимо, изучай они женщину сейчас, выдающиеся физиологи И. П. Павлов, Е. Н. Соколов или П. К. Анохин; его быстро побеждает устойчивая рефлексия, связанная с мелочным, низменным женским прагма-расчетом. Женщины могут жить, а большая часть именно так и живет, особенно и не любя мужчину; хотя они изображают, умеют репродуцировать на протяжении какого угодно времени имитацию любви. В этом, безусловно, помогают им отличные актерские способности. Ими обладают почти все женщины. Иногда женщинам хочется приключений, авантюр, поэтому они также могут, по аналогии с попугаем, имитирующем чужую лексику и ее модуляции, легко могут театрализировать, разыгрывать из себя влюбленную особу; могу назвать это злым женским кокетством, поскольку многие мужчины явно не подозревают, что становятся жертвами заранее предсанкционированной, тонкой женской мистификации. Женское лицемерие, порой, так удачно прикидывается добродетельным, демонстрируя при этом благодушие, добропорядочность, что мужчине, вместо лицемерия, они-то и видны прежде всего на первом плане восприятия им женщины; в этот момент он легко и поддается фальсификации женских эмоций и их последовательности, ввиду того, что не принять обман за истину — значит, изменить логике своего умозаключения. Женщина и опасна больше всего потому, что как человек коварный, она отнюдь, естественно, не лишена благосклонности, доброты. Нельзя рассчитывать на, так сказать, повторную любовь со стороны женщины; презрев вас, отрешившись от вас однажды, вряд ли повторно она сможет пройтись по тропинке прошлой, былой любви, бывшей счастьем для вас двоих.
Мужской разум заблуждается по поводу женщин и потому что, когда требуется придти к какому-нибудь окончательному мнению насчет искренности или неискренности женщины, он рассматривает экстеро-факторы поведения и жестов женщины, и если женщина тогда, когда воспроизводила их, вместе с ними репродуцировала доброту, искренность, то, следовательно, по впечатлению (импрессия) тех событий память мужчины и будет восстанавливать наружный, экстеро-облик женщины. Непонятый им, мужчиной, тогда при встрече, общении внутренний прагма-план женщины, почти не анализируется; в данном случае уже его рассудок вместе с памятью не дает простора аналитическому скальпелю разума. Отсюда и ошибочность мнения о женщине; мнения по первоимпрессии. Он, мужчина, увидел лишь театральную "простоту", но не рассмотрел стоящую за ней, защищенную от его перцепции, форму тонко спланированного лицемерия. Женщина практически не может (тип бол.) любить того мужчину, к которому она не способна испытывать уважение; а испытывать уважение она может лишь к тому, кто обеспечен, богат; следовательно, ее любовь, без уважения, решительно невозможна, а если и возможна, то на короткий срок. Если же женщина будет любить- уважать мужчину, то любопытно то, что она будет пытаться приравнять его приблизительно, как минимум, а то и адекватно — к себе, конечно же, пользуясь его деньгами. В таких случаях она обычно внушает, что его деньги, положение — это почти ничто по сравнению с ее красотой, все той же лицемерно-спекулятивной добротой, нежностью или, в лучшем случае, равны всей этой красоте и доброте. Весь этот спектакль разыгрывается для того, чтобы мужчина снизил самоуважение к себе и транспонировал (перенес) энергию своей почтительности и уважения к женщине. Признавая, иногда, за мужчиной ряд достоинств, которые действительно имеют место, достоверны, женщина хранит скрытый мотив, желание достичь для себя каких-нибудь еще больших, особенных благодеяний, милостей со стороны мужчины. Ошибочность логики мужского мышления часто состоит в том, что пока он готовит для женщины те или иные благодеяния, которые женщина принимает доброжелательно, благосклонно, он, мужчина, не полагает, что ему, хочет он этого или нет, всегда придется столкнуться с женской несправедливостью.
Женщина живет, почти всегда, как бы в положении (я имею ввиду незамужнюю женщину) человека, которому постоянно необходимо "выкручиваться", изворачиваться, выпутываться из проблемных ситуаций; а жизнь для женщины, если она еще не нашла того, кто будет ее обеспечивать, и есть каждодневная проблемная ситуация. А ведь для того, чтобы самоутвердить себя и необходимо лукавство, умение лицемерить, вводить в обман, в заблуждение; и все это порой выражать с большой дозой малорассуждающего зла, которое и помогает ей, женщине, быть на поверхности обстоятельств. Женщина (тип бол.) неспособна быть прямодушной, откровенной, потому, что ее характер, как и воля, подчинены большей частью ограниченному во многом рассудку; он-то и мешает ей зачастую проявить силу характера, встать на путь откровений; рассудок женщины никак не может выпутаться, почти всегда, из лабиринта общепринятых женских логических конструкций-понятий, регрессирующих динамику мыслительных процессов, а ведь исповедь-откровение требует искренности и здесь женщине не всегда так просто самоубедить себя, что она может (да и нужно ли ей) быть откровенной. Интимно-эротические милости, то есть сеанс, которые женщина-любовница или женщина-жена дарят мужчине, почти напоминают нечто вроде медвежьей услуги; уступая в интиме, женщина мертвой хваткой пытается схватить мужчину за его кошелек или матценности.