Мужчина, который стал рабом своей любви к женщине, уже отдал себя во власть женскому эгоизму, став его игрушкой; ведь теперь женщина владеет его разумом и сердцем, следовательно, она больше властна над ними, чем он сам. Мужчина бывает до того смешон и беспомощен, что, пытаясь постоянно удовлетворять свою половую страсть с женщиной, в итоге, поддавшись женскому произволу, сетует на тиранию самого произвола; он мужчина, в душе явно отказывается, не желает нести крест угнетения, но, вместе с тем, и не предпринимает никаких попыток "свергнуть" женщину-экспроприатора. Так, порой, он ненавидит себя за свое малодушие. Мужчина доволен тем, что живя в женщиной, он вполне может обходится немногим, поэтому, он уже в какой-то степени порядочен, мудр; женщине же всю жизнь, почти, всего мало и мало; ей все подавай и подавай — так она выказывает непорядочность в своей собственной глупости. Вот, в результате чего, почти все мужчины и не счастливы с женщинами. У женщины, если побуждение заполучить что-нибудь, — не разрушить и не остановить в самом эмбрионе, в самой стадии его зарождения, то весьма сложно потом вообще приостановить вряд ли с чем сравнимую силу какого-нибудь женского желания, видеть, осязать реализацию запроса, вызванного самим же желанием, стремлением. Выражение женской прагма-сущности, являющейся основной чертой характера большинства женщин, уже предполагает само по себе эгоистический взгляд на мужчину, на мир вообще. Прагма-сущность женщины как личности (тип бол.), ее прагма-позиция в бытии (прагма-бытийность) побуждает ее обожествлять себя; "сталинизировать" его, мужчину, и, по возможности, экспроприировать его мат ценности. Женский эгоизм находит самодовольство лишь в самом себе, а на мужчине задерживается, как паразит на теле, стараясь питаться его плодотворными соками. Вряд ли что можно сопоставить с безудержностью женских запросов, коварством, лукавоумием интриг; способность женского эгоизма адаптироваться, реставрироваться, по случаю, беспредельна — это туннель, в конце которого не видно света. Прагма-эгоизм женщины, когда заходит речь о его целях, мотивах, желаниях в тех или иных важных для слабого пола действиях, поступках-акциях, хитроумно присматривается, зорко настораживается, жаждет достичь желаемого; все понимает, обо всем подозревает, чутьем улавливает перемены, проницательно вникает в сущность тех или иных форм и явлений. Он почти автоматизирован, как навыки сенсорно-моторных движений, так что женщина вовсе не в состоянии избавиться от него, даже если и он связан порой с неприятностями в прошлом. Следовательно, отсюда можно с полным обоснованием сделать вывод, что не привлекательность аполлоновская мужчины и его достоинства растормаживают чувства симпатии, приязни, любви женщины к мужчине, а, прагма-эгоизм, прагма-позиция женщины сами конституируют (организовывают) эмоции — "симпатии", "любви", "благосклонности". Женский прагма-эгоизм, как атрибут целостной женской прагма-концепции, видит не мужчину, а стимул-символ благополучия, денег; он, стимул, вечно в погоне не за конкретно-реальным мужчиной, а за эфемерным, чаще всего, символом, и он сметает на своем пути тех солдатиков, о которых пел А. Кальянов; он состоит из икебаны противоположностей; он властен, лицемерен, надменен, спесив, субъективен, завистлив, несправедлив ко всем, кроме самого себя. Он постоянен, редко подвергается переменам, если подвергается, то ненадолго; он скучен, глуп, состоит из коктейля причуд, нелепых потребностей, сумасбродства, и, в конце-концов, чаще всего становится (прагма-эгоизм) врагом самой же женщины. Тот, кто много хочет, тот, часто, мало получает, и редко всем женщинам удается счастье символом своей веры и любви. Но не стоит забывать мужчинам, что женский прагма-эгоизм не способен к самоуничтожению к самоотвержению себя, к самоненависти и он всегда в альянсе с ложью и вечно изменяющимися моделями женского лицемерия. Никогда нельзя мужчине думать, что женская прагма-ментальность покаялась, отреклась от произвола, несправедливости по отношению к нему, мужчине, здесь, как слова в песне А. Пугачевой: "не отрекаются, любя", только в совершенно другом, конечно же, смысле. Прагма-эгоизм настолько себялюбив, что он не способен к покаянию-смирению, он всегда лишь может — это, пожалуй, все, что он может — на время остаться в тени; но в скором времени мужчина вдруг снова обнаруживает, как он, прагма-эгоизм, победно шествует уже под звуки фанфар, торжественно вещающих приоритет власти женщины над мужским-Я. На многих женщин нельзя никогда положиться, довериться им и в следствие того, что женщина не всегда способна понять, что она сама желает сейчас, в данном, настоящем времени; а ведь тот, кто не знает, что он хочет в данный момент, абсолютно не способен представить и уяснить, что он возжелает в совсем недалеком будущем; от женщины постоянно только и ждешь различных неожиданностей, причем, зачастую, в самой неблагоприятной для себя ситуации. А как только, вы мужчина, оказываетесь в ней, волею игры бесчувственного Рока, то женщина, в большинстве случаев, вместо того чтобы стать вам помощником и другом, и помочь выкрутиться из беды, чаще всего оказывается крысой, бегущей с тонущего корабля, а то и откровенным врагом. Мне иногда говорят мужчины-простаки, что, мол, с некрасивой женщиной легче жить в браке, сожительствовать вообще; все это тот же наивный подход к вопросу о женской прагма-субстантивности, который абсолютно не подтверждается, редко имеет место, в наличном бытии. С красивой, верно, больше хлопот, конфликтов; большая вероятность того, что от нее быстрее можно ожидать различных актов вероломства, коварства, неуемных требований запросов; однако и некрасивая ни в чем не отстает, а, напротив, может и превзойти красавицу по уровню притязаний, потребностей. Поэтому нельзя быть мужчине наивным мальчиком, размышляющим о том, что эстетический вид женщины многое меняет; отнюдь и отнюдь нет — разными могут быть требования по отношению к вам, мужчине, но прагма-примат мышления женщины в консорциуме отношений мужчина + женщина везде один и тот же — он, пока, неизменен, доминантен; прагма-ментальность женщины есть, несомненно, — в проекции ее акто-мышления к мужчине, к его-Я — конечная инвариантная величина.