Нельзя быть самоуверенным и прельщаясь эготизмом, то есть собственной самовлюбленностью, всезнайством, думать о том, что раз у вас, скажем, к 25 годам были интимы хоть и с сотней женщин, то не найдется та, которая сама себе не скажет: "Вот этот простофиля мой", и в конце-концов, прозомбировав вас, достигнет, долгожданного для себя, замужества. Обычно недалекость, эквивокация (ошибочность) молодых людей в суждениях по поводу женщин заключается в том, что, познав женщину хорошо в физическом аспекте, молодой мужчина считает, что он также большой дока по части женского интробытия; молодой ловелас забывает в своем тщеславии и в самомнении того, что его самого, якобы, не проведешь, о том, что та из женщин, которая бросила зонд в его интро-Я и решившая, что "этот мой", всегда имеет уже свой, конституируемый целью замужества, определенный лукаво-дерзкий план, — в то время как он, недалекий повеса, еще не имеет никакого плана, а также и не подозревает, что в отношении его самого женщина разрабатывает свою победную стратегию.
А что уже говорить о тех мужчинах, что даже к 27-30 годам вообще имели интимную связь всего лишь с 20-30 женщинами; а то и вовсе многие мужчины к 30 годам вступали в сексуальные отношения с 7-8 женщинами. Куда уж им понять, что вообще собой представляет женщина по своему прагм а-менталитету, жизненной прагма-позиции, по генезису различных актов скрытности, хитрости, непорядочности, по субстанциональности (первооснове) своего стиля бытия, спроецированного в корреляте (связи) мужчина + женщина на прагма-иждивенческую модель существования?! Откуда знать тайные глубины женской экзистенции, женского внутреннего Я-бытия многим из мужчин, которых никто толком и не научил за их пока еще непродолжительную жизнь премудростям общения с вечно вуалирующей свою коварно-ловкую субстантивность женщиной?!
Брачница, да и, в принципе, все женщины хорошо осведомлены в том, что молодые мужчины сформировали свой сексуальный опыт на основе не столь богатой галереи женщин, поэтому те женщины, которые стремятся вступить в брак, уверены — что и вполне для них самих разумно — в том, что наверняка превзойдут, затмят — если проявят старания -свою предыдущую соперницу. Можно отметить, что многие женщины, видя недостатки мужчины на основании анализа своих добрачных отношений, вполне убеждены в том, что смогут уже в самой брачной жизни, в семейно-бытовой онтологии вдвоем избавить мужчину от недостатков; реформировать, перемоделировать его характер, манеру поведения; то есть перелепить его и исправить на тот манер, который позволит брачнице, уже выступающей в амплуа жены, автоматизировать мужа, пользоваться над ним безграничной властью.
Женщины-брачницы понимают, что льстя мужчине, самобытности его мышления, своеобразию его эмоций (часто у избранника, как правило, нет ни того, ни другого; или есть одна прерогатива, но элиминирована (исключена напрочь другая), они утверждают тем самым ценность его-Я, его эго-тизм-амбициии; а если мужчина — что и происходит обычно тотально в таких случаях — поддается смистифицированной женской игре, и, не понимая женскую затею, еще и подыгрывает ей, то брачнице не составляет особого труда одурачить, околпачить избранную для брака мишень. Внушить же свою надисключительность, особенную ценностность, порядочность и, таким образом, утвердить, закрепить, закодировать в актах сознания мужчины свое неповторимое, особо-ценное, повышенно-значимое Я, всегда женщине несложно, если объект-ее ловко-маскируемой игры — сам же становится незаметно для себя ее активным соучастником. Под "шумок" своей инспирации женщина умело, изобретательно воплощает тактику и стратегию внушения мужчине веры в ее порядочность, скромность и доброту; соглашаясь, например, с мужчиной в тот момент, когда он разбирает вместе с ней вопрос о том, что женщина, мол, должна в браке слушаться мужчину; потому как мужчина сам по себе есть хозяин в семье; он же, мужчина, должен быть лидером и женщина непременно, как считает он, обязана подчиняться, принимать за постулат его мнение, а не свое — жены. Мужчина забывает при этом, что, сказав и пообещав сегодня одно, будучи в положении брачницы, впоследствии, в супружеской жизни женщина перевернет все с ног на голову и хлопнет "ушатого" своей непредсказуемостью капризов так по ушам, что он, уже будучи мужем, не будет знать куда прятаться от огня пулеметных очередей женских инвектив (острых нападок) и оскорбительной брани. Женщине плевать в какую сторону поворачивать флюгер, если мужчина ей выгоден, как жених, сейчас; следовательно, в данной ситуации она может обещать все, что угодно, все, что только можно обещать; но вступив в брак и реализовав свою цель, она всегда прибережет свое коварство к удобному для нее случаю и будет — что необходимо знать мужчине — безжалостно-беспощадна по отношению к нему.
Женщина-брачница умело аффектирует, искусно управляет своими эмоциями, движениями тела; удачно варьирует мимику лица и, таким образом, делает все для того, (если, например, мужчина не совсем стремиться завоевать ее; не совсем желает домогаться ее; не особо настроен, нацелен сблизиться с ней), чтобы не она сама, брачница, домогалась, искала близости, общения с потенциальным мужем, а как раз таки, наоборот, чтобы он, простак-жених, прикладывал интенсивные усилия, тратил время, духовную и физическую энергию и, тем самым, сам домогался, добивался, искал встреч с предметом своей симпатии, любви. Чтобы он сам, этот простофиля, "ушатый", глупец, предлагал, обещал ей нечто вроде полурая в супружеской жизни, — точнее сказать, женщина сама, специально-продуманно, а то и подсознательно провоцирует мужчину на то, чтобы он ей сумел пообещать роскошную, полуроскошную будущую семейную онтологию (бытие) вдвоем, так как, если мужчина предлагает, обычно, женщине все то, что у него есть, то что может предложить мужчине эквивалентно женщина? Ничего, кроме как своей привлекательности и тела, а этого, полагаю, весьма недостаточно по нынешним меркам.
Многие брачницы знают и пользуются тем, что мужчины предпочитают разгульно-бретёрской жизни тихо-спокойную семейную идиллию; жизни холостяка — жизнь вдвоем и оборачивают, понимая это, статус-кво мужчины себе на пользу; полугипнотически-полулукаво намекая, прблизительно, в редкой хитроумно-льстивой форме на то, что, дескать, ему, мужчине, необходимо покончить "со странной, нелепой жизнью одиночки". Каждый мужчина — и это знакомо, известно женщине — вне работы, вне деловой орбиты ведет в быту вторую жизнь, и вот здесь, в быту, бытие мужчины, его-Я более естественное, более открытое, чем в рабоче-деловой атмосфере. В простой обыденной, домашней обстановке он раскрепощен и охотно расскажет, поведает женщине, с которой близок, о том, как у него идут дела, какие проблемы возникают в сфере его трудовой деятельности. Здесь мужчина в интерьере фешенебельно-уютной квартиры, дома может неприкрыто-искренне говорить о себе, своих планах, о том, что он умнее своих коллег по работе, а те глупее, примитивнее, банальнее его самого (эгоцентричная мужская модель высокого самомнения, которой чуть-ли не пата-логически страдают многие представители сильного пола; каждый из которых мнит себя умнее, значительнее другого), а женщина в это время, выслушивая эти миниисповеди, — уже видя, в процессе общения, отмечая про себя нужные ей, подмеченные ею ингредиенты самолюбия, слабости в мужской психике, — ставит постепенно задачу, заключающуюся в том, как использовать его, мужчины, откровенность в свою сторону, с пользой для себя; убедив его для этого потом, попозже, что он самый умный, оригинальный, своеобычный мужчина.