В мир прибыл ребенок — родилось дитя.
Обычным путем, так, как всегда.
Но надо было куда-то ехать, надо было платить счета.
Я был в отъезде в то время; он научился ходить тогда.
Он начал говорить незаметно для нас, а года продолжали идти.
Он сказал: "Я буду таким как ты, отец, Ты знаешь, — я буду таким как ты".
"Когда ты приедешь домой, отец?" — "Я не знаю, когда.
Но мы соберемся вместе тогда, непременно, Мы проведем чудесное время тогда".
И вот я на пенсии, и далеко мой сын.
Как-то недавно я ему позвонил,
Сказал: "Хочу повидаться с тобою, — как ты?"
Он ответил: "Мне бы очень хотелось, отец, вот если бы время найти.
Да вот дети болеют, работа давит — нет сил.
Но это так здорово, что ты позвонил, отец,
Это так здорово, что ты позвонил".
И вешая телефонную трубку, я вдруг открыл для себя:
Он вырос таким же, как я. Мой сын стал таким же, как я.
Глава 6. Мягкий и жесткий
Клуб 700 пригласил меня быть гостем их программы, и я с радостью принял их приглашение. Несколько лет до этого я был там в штате "служителем вообще". И это было похоже на неделю в старом доме, куда вы возвращаетесь, встречая и приветствуя всех.
Пэт Робертсон и Бен Кинчлоу, которые обычно ведут программу, отсутствовали в это время, и их место заняла замечательная христианская пара. Одно время глубоко вовлеченные в мир, теперь они были спасены, и их любовь к Господу Иисусу Христу послужила причиной, по которой они посвятили свою жизнь Ему. Это полностью изменило их жизнь. Они стали неутомимыми, горячими последователями Христа. Я искренне восхищен ими. Но в тот день мы спорили, по-дружески, и тем не менее, серьезно.
И все это происходило перед живой аудиторией в прямом эфире, который наблюдали миллионы людей.
Продюсер программы Клуб 700 пригласил меня, чтобы я рассказал о своем служении мужчинам. Во время интервью я упомянул о принципе, по которому равновесие—это ключ к жизни.
"Поскольку равновесие — это ключ к жизни, — сказал я, — мужчина должен научиться быть и мягким, и жестким".
Женщина-ведущая прищурила глаза, и ее брови сдвинулись. Она сразу же отреагировала на слово жесткий, о чем она тут же и сказала.
"Мой муж никогда не будет вести себя жестко со мной, — настаивала она. — А если такое и произойдет, мне это не понравится".
"И, тем не менее, — возразил я настолько дипломатично, насколько это возможно, — мужчина должен быть лидером в доме, и иногда это требует жесткости. Не грубости, но жесткости".
"В доме между мужчиной и женщиной должно быть равенство", — убеждала она.
"Я никогда не отрицал этого, — ответил я на ее слова. — Но мужчина должен вести, а..."
И опять она перебила меня. Возможно, у себя дома она и была равной со своим мужем, но в той программе, в тот момент, лидером была она. Однако этот пункт все равно остается: лидерство мужчины в доме требует жесткости точно так же, как и мягкости. Равновесие должно сохраняться. Что касается детей, например, то там наказание должно уравновешиваться вознаграждением, шлепки должны уравновешиваться ласками, а порицание должно уравновешиваться похвалой.
Возможно, в прошлом родители, учителя и политики обычно заблуждались по поводу жесткости, уделяя ей слишком много внимания, но то, что сегодня убивает нас, — так это мягкотелость. Мы должны научиться быть временами безжалостными к себе.
К привязанностям, желаниям, влечениям надо подходить со строгостью. Даже любовь должна быть дисциплинирована, иначе мы будем любить то, что может убить нас. Дисциплина требует жесткости. Мы с женой знали женщину, у которой умер муж. Он был очень дорог ей; они очень любили друг друга. После его смерти она никак не могла прийти в себя, надолго оставшись в этом эмоциональном состоянии. В доме она оставила все именно так, как это было в последние дни его жизни. Для этой женщины ничего не изменилось. Она продолжала говорить о муже в настоящем времени. Она любила его мягко и нежно. Мягкость погубила ее.
Она не дисциплинировала свои эмоции и рассудок, и, поступая так, она отказалась признаться себе: "Он умер". Она не захотела жить по-новому и не позволила Богу помочь ей справиться с трудностями.
Когда-то у нее было много друзей, любящий муж и полная жизнь, теперь же у нее остались только воспоминания и шкаф, заполненный одеждой умершего. Она сама сотворила одиночество и уединение.
В конце концов, ее мягкость сделала ее жизнь очень жесткой для нее.