Наконец он снял пенсне и посмотрел на пятерых детей:
— Что вам нужно?
У Игнасио пересохло во рту. Он был ужасно растерян. В эту минуту ему захотелось очутиться где-нибудь очень далеко отсюда. Но надо было отвечать на вопрос. А кто же, кроме него, старшего в классе, мог ответить этому человеку?
— Мы товарищи Симона по классу.
— Симон? — спросил адвокат. — Кто это Симон?
Игнасио понял, что не с того начал. Как мог этот богатый сеньор знать, кто такой Симон? У него, наверно, столько домов, которые он сдает внаем. Где уж ему помнить имена всех жильцов!
Еще большая растерянность овладела мальчиком. Он взглянул на товарищей. Они стояли мрачные, немые, неподвижные, словно были сделаны из дерева, смущенные… вся их надежда была на него, старшего в классе! Он понял свою ответственность, сделал над собой усилие — и снова заговорил. Он рассказал, кто такой Симон, маленький слуга, где он живет, как бедствует его семья, как мать под предлогом продажи спичек просит милостыню на улицах вместе с маленькими дочками, как старший брат в четырнадцать лет заболел туберкулезом, а десятилетняя сестренка готовит из жалких объедков обед на всю семью…
Он говорил уверенно, как говорит на экзамене ученик, хорошо знающий вопрос. Первоначальное смущение исчезло: он говорил свободно, без запинки, даже красноречиво. Его остановил нетерпеливый жест хозяина.
— Да, да, все это так. Но зачем вы мне об этом рассказываете? Вы собираете деньги для этой бедной семьи? Я вношу пять песо.
Он вынул бумажник.
— Нет, — сказал Игнасио. — Мы не собираем деньги. Мы пришли просить вас, ведь вы хозяин трущобы… — он поправился, — дома, где Симон живет. Мы просим вас: позвольте им жить в их комнате бесплатно.
— Бесплатно?!
— Ведь это только двадцать песо в месяц! — сказал Игнасио и обвел взглядом кабинет, словно желая подчеркнуть мизерность этой суммы по сравнению с той роскошью, которую видел вокруг.
— Дело не в двадцати песо, — пояснил хозяин, — дело в самом случае. Это нарушение дисциплины! Сегодня одна бедствующая семья просит комнату бесплатно, завтра попросит вторая, послезавтра — третья… Кроме того, я, собственно, не имею никакого отношения к этим вещам. Вам надо обратиться к моему служащему, который занимается такими делами. Идите к нему.
— Где он живет?
— В том же доме. В комнате, выходящей окнами на улицу. Поговорите с ним. Возможно, он согласится!.. Но не думаю, чтобы он согласился: это было бы нарушением общего порядка. Я не против благотворительности, но в другой форме. Если я предоставлю комнату бесплатно кому-нибудь из жильцов, ко мне каждый день будут приходить люди, плакать и умолять сделать для них то же самое… Вы еще очень молоды и многого не понимаете… Поговорите с моим служащим. До свиданья.
Мальчики вышли от него как оплеванные. Они многое уже понимали, хотя и были очень молоды… Учитель, узнав ответ хозяина, пробормотал:
— Негодяй!
Никто и не подумал о том, чтобы пойти к служащему. Они заранее знали его ответ.
Опустив голову, они в глубоком молчании шли за учите-лем, лицо которого внезапно сделалось каким-то суровым и мрачным.
— Я придумал!
Этот радостный возглас исходил из уст Игнасио. Все остановились. Он прерывающимся от волнения голосом изложил свой план:
— Нас восемнадцать. За комнату они платят двадцать песо. Каждый из нас пусть попросит у родителей, чтобы ему давали одно песо в месяц. Если учитель прибавит еще два, то вот вам и двадцать песо! Дадим Симону — он заплатит за комнату и вернется в школу… Как вы думаете, а?
— Замечательно! — решительно поддержал учитель. — Замечательно! — повторил он, дружески похлопав мальчика по плечу. — Я вижу, ты в трудную минуту не теряешься. Молодец!
Ребята поддержали Игнасио бурными выражениями восторга, радуясь тому, что им предстоит совершить доброе дело. Задача, казалось, была разрешена.
Но жизнь не всегда благоприятствует добрым делам. Жизнь не так проста и ясна, как это представляется детской душе, в которой распустилось, как свежий зеленый листок, желание делать добро. Задача не была разрешена. И первое препятствие встало на пути самого Игнасио. За обедом он рассказал отцу об их плане и попросил дать ему одно песо. Отец, грузный человек с грубым лицом, отрицательно покачал головой. Игнасио остановился на полуслове. Как, отец отказывает ему в деньгах для товарища из бедной семьи? Его отец, богатый коммерсант, хозяин большого предприятия, которое занимает целый дом в три этажа, огромный угловой дом, выходящий сразу на два квартала? Игнасио ждал: может быть, отец все-таки объяснит причину своего отказа? Но отец ел, наклонившись над столом, и только желваки на его щеках ходили туда-сюда. Наконец Игнасио спросил: