Егор только рот не открыл, слушая меня. Разумеется, я прекрасно знала, что нынче отношения между полами строятся в совсем другом «формате», нежели тридцать лет тому назад, и так же отличаются от тех отношений, как принятые в моей юности от бытующих в позапрошлом веке. Потому мои объяснения и вызвали такой интерес у парня.
— Понимаешь, о чём я?
Он кивнул.
— Конечно, твоё предложение накладывает на тебя и определённые обязательства. Например, тебе нужно будет контролировать свои отношения с другими девочками, чтобы не ранить чувства той, другом которой ты себя объявил. И, разумеется, уделять ей больше внимания, помощи… Короче, стать джентльменом для своей леди.
Егор молча кивнул всё с той же сосредоточенной миной.
— Вот и хорошо. — Я улыбнулась. — А сейчас я твоя леди, ты мой джентльмен, и нам пора.
— Марина Андреевна…
— Да, Егор?
— Вы сказали про переживания… что от них далеко и надолго не уйдёшь…
Да, мальчишка мой — как губка: всё тянет в себя, ничего от его внимания не ускользнёт…
— Увы, это так. — Я задумалась. — Хотя, если посмотреть с другой стороны, то, возможно, надо бы сказать не «увы», а «к счастью».
— Почему — к счастью?
— Потому, что переживания всегда влекут за собой размышления над происходящим, над нашим отношением к происходящему и к нашим поступкам. А размышления это неплохо само по себе…
— Это формирование собственного мнения, — перебил он и вопросительно и несколько смущённо, как мне показалось, посмотрел на меня.
— Совершенно верно. — Я улыбнулась и сказала: — Нам пора.
Егор поднялся, открыл передо мной дверь, подал руку, и мы спустились в гостиную.
Его отец и Андрей уже сидели за столом. Увидев нас, входящих рука об руку, они встали и замерли на какое-то время с удивлением на лице, которое то ли не сочли нужным, то ли не успели скрыть. Я их понимала — мы с Егором являли пару что надо.
— Добрый вечер, джентльмены.
— Добрый вечер, — ответили они в голос.
Егор усадил меня напротив отца, а сам сел лицом к Андрею.
Андрей занимал нас рассказами. По большей части, они были рассчитаны на Егора, но не меньший интерес вызывали и у меня. Сергей Егорович, вероятно, слышал их не впервые и внимал другу вполуха, витая в своих мыслях.
В десять я проводила Егора в комнату, и он уточнил, ночую ли я у них. Услышав утвердительный ответ, он снова обрадовался, хоть я и не могла понять: почему это вызывает у него такой энтузиазм? В следующий раз обязательно спрошу его…
Пожелав Егору спокойной ночи, я вернулась к мужчинам.
Они сидели теперь в креслах и пригласили меня присоединиться к дегустации какого-то вина, привезённого Андреем — правда, не Тибетского и не Индийского, а Австралийского, купленного им в аэропорту.
Я сказала, что ничего не смыслю в напитках, кроме «нравится — не нравится».
Тем лучше, сказали они, и Сергей налил понемногу в бокалы. Я, наблюдая за их движениями, повторила необходимые, по всей вероятности, манипуляции и сделала маленький долгий глоток. Мужчины, прикрыв глаза, вдыхая через рот, выдыхая через нос, а потом наоборот, что-то там анализировали.
— М-да. — Сказал Андрей.
— М-да. — Повторил Сергей.
— М-м-м… да-а-а… — Сказала я и засмеялась. Потом добавила: — Вкусное вино. Только, пожалуйста, не переводите его на меня, если оно какое-то особенное. У вас есть что-нибудь для простолюдинов, вроде меня?
— Нет, вы будете пить именно это, — сказал Сергей и долил в мой бокал.
Себе они налили коньяк.
Весь вечер звучала незнакомая мне музыка, и я всё порывалась спросить — что это и кто это. Мне показалось, теперь настал подходящий момент.
— Это музыка нашего дорогого Андрюши, — ответил Сергей.
Я с удивлением посмотрела на Андрея.
Он улыбнулся:
— Вы же сами сказали, что я больше похож на поэта, чем на водителя.
— Правда? — оживился хозяин дома. — Вот так тебя сразу и раскусили? Хотя, что я… Это же не просто женщина!.. — Он постарался вложить в произносимые слова всё своё восхищение мной.
— Да, я не просто женщина, я психолог, — замялась я.
Прекрасно зная все тонкости этикета, отвечать на комплименты я не научилась до сих пор…
— Я вовсе не это имел в виду, — улыбнулся Сергей. — Ладно, дорогие друзья, — сказал он, вставая, — я вынужден откланяться, прошу меня простить.
Мы остались вдвоём. Я слушала музыку и смаковала вино. Оно было вкусным — ароматным и в меру терпким — больше я ничего сказать не смогла бы.
А музыка завораживала. Очень разная по структуре, по… по насыщенности, что ли… То звучал один-единственный инструмент, то едва ли не сводный духовой оркестр вместе с симфоническим, налетев, затирали, сметали трепетную ноту, повисшую в пространстве… Местами вступал мужской голос, без слов. Он словно задавал новое направление, музыка меняла течение, тональность, и голос уходил, растворялся. Потом снова…