– Так что жених-то? – прервал Иван Юлины воспоминания. – Каков он?
– Да ну! Такой же невыносимо правильный, упорядоченный и практичный, как она. Два сапога пара.
– Все-таки твоя Лана странная. Красивая, приятная, но…
– Она просто другая. Не такая, как мы. Хотя иногда я тоже ее не понимаю! Они даже не влюблены. Зачем женятся? Правда, они так медленно движутся к алтарю – все что-то планируют, выясняют, контракты готовят. Чувствую, наши с тобой дети уже в школу пойдут, когда они, наконец, созреют.
– Наши с тобой дети? – дрогнувшим голосом спросил Иван и взял ее за руку.
– Гипотетические! – Юка страшно покраснела и вырвала у него свою руку с зажатой в ней вилкой. – Будешь хорошо себя вести, и у нас, вполне возможно, появятся дети. В настоящий момент я не беременна, если тебя это волнует.
Она сердито доедала котлету, а Иван смотрел на нее с нежностью.
– Я люблю тебя, – вдруг вырвалось у него, и Юка подозрительно шмыгнула носом.
– А морс ты будешь допивать? – поспешно спросил Иван.
– Допивай ты, я не хочу.
Их роман начался три года назад, и Юка прикладывала массу усилий, чтобы Иван не замечал, как сильно она его любит: все время подкалывала, задирала, дразнила. Не давала расслабиться. Может, перестаралась? И поэтому его потянуло на сторону? Словно услышав ее мысли, Иван заговорил – быстро и смущенно:
– Юль, понимаешь, это все как-то нечаянно вышло, честное слово! Мы дело закрыли, отметили с ребятами. Я напился, признаю. Плохо помню, как все происходило. По-моему, у нас с ней ничего и не было. Когда приехали ночью, оба пьяные были, а утром…
– Вань, остановись. Я не хочу больше это обсуждать. Ты же сам просил! И я вовсе не собиралась тебе всю жизнь припоминать, я просто так сказала.
– А ты меня, правда, простила? Я раскаялся!
– Да. Ты уже получил свое наказание, так что живи.
– Это верно. Врагу не пожелаю. Да еще мне Поляков врезал, когда узнал про блондинку.
– Сильно?
– Фингал был впечатляющий.
– Передай Полякову, что он – мой герой.
– Еще чего!
Кирилл Поляков обожал свою Катерину и троих мальчишек, симпатизировал Юле и потихоньку подталкивал друга к браку. После случившегося он тоже звонил, пытаясь как-то помирить Юку с Иваном. Но об этом она не стала рассказывать.
Увидев Ивана, кошки устроили целое представление: Клайд фыркнул и демонстративно удалился, всем своим видом выражая недовольство и презрение, а Бонни принялась ластиться, даже встала на задние лапки, умоляя взять ее на ручки. Иван размяк и подхватил кошечку под золотистый животик:
– Ты ж моя заинька! – заворковал он. Юка фыркнула не хуже Клайда и ушла на кухню – по дороге они еще заехали за продуктами, потому что все это время Юка питалась всякой ерундой, вроде йогуртов, а Ивана нужно было кормить как следует. Вдруг из спальни донесся крик Ивана:
– Обалдеть! Юка, где ты взяла этого монстра? И как сюда вперла?
Юка совсем забыла про новую кровать. Она поморщилась и отправилась к Ивану.
– А я как раз думал, как мы устроимся на ночь! Когда ж ты это чудо купила?
– Два месяца назад, – тихо сказала Юка. – Как раз перед командировкой. Хотела сюрприз тебе сделать.
Иван именно потому и не оставался у Юки на ночь, что не помещался на ее кровати. А теперь половину комнаты занимало роскошное лежбище с вычурной спинкой.
– Два месяца назад? – переспросил Иван упавшим голосом и обернулся к потупившейся Юке. – Юленька…
И тут Юленька, наконец, заплакала. Иван подхватил ее, прижал – он совершенно не мог выносить женских слез:
– Малыш, не плачь! Я слезинки твоей не стою! Какой же я идиот…
– Да ладно, мы оба хороши, – сказала Юка, всхлипывая. – Я кровать купила, ты – кольца, и оба молчали.
– И не говори!
Юка взглянула на Ивана и не смогла отвести взгляд, так серьезен он был. Они оба редко сбрасывали маски, сейчас был как раз такой момент. И настоящий Иван сказал настоящей Юле:
– Я люблю тебя. И ты теперь моя жена.
А настоящая Юля торжественно ответила:
– Ты – мой муж. Я люблю тебя.
Помолчав, она добавила:
– Но ты понимаешь, как нам будет трудно?
– Да. Я готов.
– И вот трудность номер раз: на этом кроватном монстре ты будешь спать один. А я – в комнате у котов, там диван удобный. А то повернешься во сне и меня, маленькую, задавишь своей тушей.