– Угу. Вот еще что: вы сказали, этот Дмитрий напоминал вам бандита, почему?
– Да как сказать, вообще-то он смахивал немного на уголовника, в наколках весь и ухмылялся нехорошо, но я отнес это на счет своих фантазий. В 90-е годы, когда я уезжал из России, там было модно прикидываться приблатнеными, так что нельзя было понять, где настоящие бандюги, а где так, выпендрежники обыкновенные.
– Ясно. Значит, полицейским вы сказали, что встречаться с Дмитрием на родине никак не могли?
– Само собой. Ведь так оно и есть. Я родился и до пятнадцати лет прожил в Москве. С тех пор в России не был. А он из Ставрополя и вообще…
– Ясно, ясно. А что касается ваших э… свиданий? Как? Вы их просветили?
– Нет. Сказал, что мельком по работе пересекались и несколько раз говорили по-русски за обедом. Всё.
– О чём говорили, они не спрашивали?
– Спрашивали. Я сказал, ни о чём особенном, так, трепались. Что, в сущности, правда.
– Вот что, Микки, с полицейскими больше без меня ни слова. Понятно?
– Да.
– Знаете, как это делается? «Все вопросы к моему адвокату».
– Да, я видел в кино.
– Ну и чудесно. Поручу своему детективу разузнать всё, что можно. Встретимся с вами, скажем, дня через два, и обсудим новости. Конечно, если, полицейские не потревожат вас раньше. А сейчас нам с вами придется подписать соглашение и кое-какие сопутствующие документы.
– Я готов.
– Одну минуточку, я возьму у секретарши недостающие бумаги.
Второй экземпляр договора адвокат вполне мог и на своем принтере распечатать, но он хотел посмотреть, не дожидается ли в приемной Левин, его детектив. И какая удача, Левин как раз оказался в нужное время в нужном месте. Впрочем, это его вторая натура – быть всегда там, где нужно. Он постоянно работает сразу на трех адвокатов, и все они чрезвычайно ценят его профессиональные качества.
– Слушай, – сказал ему Финчли, – Зайди ко мне, возьми со стола зеленую папку, она там сверху лежит.
– Окей.
Левин вернулся с папкой, пожалуй, слишком быстро.
– Что это у тебя там за красавчик?
– А сам что можешь о нём сказать?
– Ну, для тех двух секунд, что я его видел, довольно многое. Лет 23-25, актер, художник, или нет, пожалуй, музыкант. Короче говоря, богема. Скорее всего, не поладил со своим агентом. Наверное, тот его надул. Или дела семейные, скажем, новопреставленный папаша, не включил его в завещание, а всё оставил молоденькой любовнице. Ну как? Совпадения есть?
– Потрясающе! Ни одного. Всё решительно мимо.
– Не может быть. А возраст?
– Тридцать шесть, по моим подсчетам.
– Ты плохо считал. Уж что-что, а возраст – мой конек.
– Извини. Не в этот раз. Хотя, справедливости ради, нужно признать, мордочка у него смазливая и моложавая весьма. Вообще-то он врач. Не иначе как пользует себя секретными средствами, холя и лелея неземную красоту.
– Похоже, он не слишком тебе симпатичен?
– Если и так, то есть на то причины. Правда, субъективные. Нечто вроде ревности. Чёрт знает что, никогда не считал себя способным на подобные чувства. – Финчли нервно расхохотался. – Представляешь, он говорит: «я на добровольных началах в морге трупы препарирую». Помешан человек на своей медицине. А мне при слове «морг» какие-то некрофилические извращения померещились, расчлененка, и всякая гадость в этом роде. Вот что значит стойкое предубеждение.
– Он что, твою дочку совратил?
– Ну, Левин, ты что-то сегодня совсем не в форме. Хм! Дочку! Ладно, сейчас я его отпущу, а ты подожди меня внизу, у Гарри. Поедим и перетрем это дело.
– Интересное дельце наклевывается?
– Вполне возможно.
– Окей, босс.
Уже минут через десять со словами «а знаешь, на счет совратителя ты не так уж и далек от истины», адвокат подсел за столик к Левину в маленькой старой закусочной.
– Только женщины в этой любовной истории на вторых ролях. Я поэтому и удивился, как ты сразу его не вычислил. – Финчли придвинул к себе тарелку со спагетти (Левин знал, что ему заказать) и стал жевать, причмокивая от удовольствия.
– Ну-у, дорогой, – с растяжечкой ответил Левин, – я уж пятый десяток на свете живу и знаю по опыту, что о таких вещах преждевременные выводы делать никогда не стоит. Почти наверняка ошибешься. Вот почему в однополом флирте всегда есть место интриге. Так кого соблазнил этот вечноюный божок?
Время обеденных перерывов уже закончилось, за соседними столиками почти никого не было, можно было разговаривать вполне свободно.
– Одного почтенного джентльмена, тридцать лет прожившего в нормальном браке. Отца двоих взрослых детей. Профессора, солидного, можно сказать, кристально чистого человека.