— Я тут немного поговорил с врачами — вы не поверите, они думают сохранить что-то в секрете в Израиле — И так вот, моя бабушка учила папу местного мозгоправа. И что бы вы думали? Он был последним троечником! А сейчас ходит, как будто важный. Впрочем, я не о том. Вы знаете, вы насмотрелись странного, и теперь вам пророчат эмоциональное отчуждение, глубокую депрессию и суицидальные срывы. Но, к счастью, сейчас есть такие таблетки, вы от них будете бегать и смеяться как ребенок!
— И так же пускать слюни, — добавил Рудольф.
— И я тут перекинулся с вашим психологом парой слов, он сказал, — Цемель наклонился и понизил громкость динамика, — вам можно даже кокаин. Он обещал поговорить с Моней, чтобы немного достать. Я практически обо всем договорился, но вы же не забудете о благодарности для старого друга…
— Цемель, я не в настроении. Дайте мне спокойно полежать. Не можете молчать — уйдите! — прохрипел Рудольф. — Вы мне надоели.
— Хорошо, ладно, хватит кричать, я посижу молча, — замахал руками Цемель, и замолчал. Его хватило минуты на две.
— А ви знаете, как они удачно устроили с нашими родными? Они сказали, что мы разбились на вертолете. Моя мама, конечно, чуть не умерла, и сильно просила меня видеть, но им удалось её остановить на подступах к госпиталю. Наверно, подняли резервистов, — Цемель с шумом попытался сплюнуть слюну. Хотя, может, это был смех.
— Хватит делать такое лицо, Рудольф, это я должен лежать с таким лицом, а вы должны меня уговаривать, чтобы я не обижался. Поимейте совесть, это же мне досталось больше всех! Я как всегда самый пострадавший. Хорошо, кое что я немного пропустил и не все помню, но представьте себе мое удивление, когда я открываю глаза, а у меня нет одной ноги и сломана челюсть. А тут еще этот здоровенны гой бьет вас автоматом по голове. — Цемель замолчал, и молчал на этот раз довольно долго. А потом сердито завизжал электромоторчиками своего кресла и начал ездить взад-вперед по палате.
— А вообще, эти поцы, как всегда, перемудрили со своей секретностью! Если бы они сказали все сразу, многое можно бы было избежать. Беня остался бы жив, я бы не свешивал ноги где попало, вы бы не стали смотреть куда не надо… Они, кстати, поймали то, что было раньше Беней, — Цемель выжидающе посмотрел на Рудольфа. Рудольф молча смотрел в потолок.
— Там много интересного, вы даже не представляете! Вы знали, что клетки рака бессмертны? Так вот, эта дрянь в нем похожа на рак кости. Оно жрет все вокруг, оставляя только кое-что необходимое. Ну или только необходимое для себя. У него уже нет почек и сердца, вы можете поверить? А еще он сильно изменился. Удручающе сильно. Так эти цуцики думают, что это отгадка, а я им говорю нет! Вы все идиоты, слушайте меня, я скажу вам правду, это же… — Цемель осекся. Потом подъехал к Рудольфу и положил руку ему на плечо. — Я в общем тут не за этим. Я приехал сказать, что Моня вас выпускает сегодня. Вам оформили больничный на полгода, хороший больничный, боже мой, если бы я знал, что тут такие условия, уже бы давно тут работал! Ну и, конечно, болел по два раза в год. А вы знаете, какой я больной?! Так я опять не туда. Я хотел сказать, чтобы вы отдохнули. Нам, мне и Моне, будет нужна ваша помощь, вы же видите, с кем приходится работать… И обязательно пейте все таблетки, что даст вам врач, это важно. Я постараюсь зайти к вам, когда немного поправлюсь и если меня не убьет мама. До новых встреч, Рудольф.
С этими словами Михаил, величественно поскрипывая колесами коляски, удалился из палаты. Правда, не с первой попытки вписавшись в дверь.
Рудольф лежал не шевелясь. Он почти не замечал времени, поэтому не мог сказать, сколько прошло до появления Мони. Тот ворвался в палату, излучая оптимизм и уверенность. Один из его бессменных телохранителей тихо стоял у входа в палату, пока Меир буквально расталкивал Рудольфа. И, хотя Нойманн упорно отделывался односложными предложениями, он был вынужден переодеться, поесть, собраться и погрузиться в машину Меира. Сам Рудольф чувствовал себя нормально. Просто ему хотелось покоя. Вплоть до того, что не хотелось шевелиться в принципе. Правда, таблетки, выданные ему доктором, помогали. Рудольф с удивлением отметил, что к нему возвращаются эмоции. То есть раньше он и не понимал, насколько пуст внутри. Рудольф немного ожил и даже сосредоточиться на словах Меира.
Они ехали в его машине. Меир в коляске, пристегнутой к полу машины, спиной вперед, а Рудольф на удобном диванчике. Рудольф не обратил внимание на марку машины, но это, несомненно, был крупный внедорожник, в лучших традициях спецслужб, сильно тонированный и черный. Меир добивался от Рудольфа по-военному четких ответов на его пожелания, высказанные приказным тоном. Да, бассейн и прогулки. Обязательно провести время с женой. Конечно, родственники, пляж, кино. Вот этот ваш новый револьвер, с длинными стальными стрелками вместо пуль, положите в легко доступном месте. Это световые гранаты, держите под рукой. Ешьте больше сладкого. Будьте спокойны, мы с вами в любом случае свяжемся, предложение в силе. Ваше состояние временно, как правило, проходит в течение нескольких месяцев, практически без последствий, к тому же современная фармацевтика творит чудеса.