Адам хохотнул.
— Я, как бойскаут, всегда готов, дружище. У меня есть смазка и презервативы, не говоря уже о том, с каким изяществом она приняла большую анальную пробку. Уверяю, будет туговато, но она осилит нас обоих.
— Не знаю, как там насчет изящества, Адам, но, как по мне, я приняла эту пробку с большим трудом.
Этот опыт дался ей нелегко. Та пробка была огромной, и все равно игрушка не дотягивала до размеров ее мужчин.
Джейк шлепнул ее по заднице, и это жалящее прикосновение было обещанием того, что должно вскоре случиться.
— Твоего мнения сейчас не спрашивают, детка. А эта симпатичная попка буквально создана для нас. Создана для того, чтобы принимать член. Но это мы оставим на потом. А сейчас тебе нужен небольшой разогрев. Адам, я думаю, мы начнем со счета двадцать.
Она чуть не вскрикнула, когда они в унисон шлепнули ее по ягодицам. Мужчины считали вслух и, за исключением первого удара, отвешивали ей шлепки по очереди. Джейк шлепал по одной мясистой половинке ее зада, а Адам — по другой. Они наносили удары, а затем накрывали ладонями саднящее место, позволяя теплу дисциплины проникнуть в ее тело до самых костей. Ей это нравилось. Она была извращенкой, и тут уж ничего не попишешь. Серена понимала, что нуждается в этом так же, как некоторые женщины нуждаются в бокале вина на ночь. Стоя в такой позе, она расслабилась — эротическая смесь удовольствия и боли заставляла ее мышцы плавиться, забывая обо всем остальном на свете. Ничто в мире не имело значения, кроме ее ощущений. А уже завтра она примется осмысливать все, что произошло. И Серена знала, что не будет одна. Адам и Джейк будут рядом, чтобы поговорить с ней, обнять ее, пока она заплачет, зацеловать ее до потери сознания, когда у нее больше не будет сил думать об этом. Их любовь станет одеялом, которым она укутает свою душу, когда ее будут мучить кошмары.
Да, она была уязвима перед такими мужчинами, как Дойл и Брайан, и да, мир может быть довольно гадким местечком. Он исправно вторгался и посягал на все хорошее в жизни, но здесь она была в безопасности. Здесь она была королевой, снова и снова выбирающей их своими рыцарями.
Разум Серены парил где-то над телом, пока мужчины вели счет, наказывая ее. Она даже была разочарована, когда они наконец произнесли слово «двадцать».
— Проверь ее, — велел Джейк, водя руками по ее ягодицам.
Серена гадала, затвердел ли он, глядя на розовеющую плоть под его ладонью.
Чей-то палец скользнул по ее киске. Адама.
— О, она наша маленькая развратница. Ей это нравится, Джейк. Походу, мне все-таки придется вытерпеть уроки Йена. Раньше мне никогда особо не хотелось доминировать над женщиной, но я чувствую, что хочу стать ее настоящим Мастером.
— Просто на самом деле ты прежде никогда не любил ни одну женщину, — тихо произнес Джейк.
— Верно. Я обманывал себя. Но сейчас все по-настоящему.
— Да, по-настоящему.
Она ничего не сказала, потому что понимала, что этот разговор касался только мужчин. У них были свои близкие, интимные отношения. Тоже своего рода любовь, только без сексуальной составляющей. Серена знала, что станет центром их мира, способом выразить свою заботу друг о друге, разделяя на двоих жену и строя совместную жизнь.
И это было прекрасно.
Джейк обернул руку вокруг ее талии, осторожно приподнимая. Он взял Серену на руки, стараясь не потревожить рану на ее боку.
— Пора перебираться в спальню, детка.
Он шел по дому, быстро преодолевая расстояние.
Серене полюбилась главная спальня. Ей нравилось, что комната была достаточно большой для них троих. Здешнее убранство отвечало всем представлениям о нормальном супружеском ложе. Шифоньеры, комоды, шкатулки для часов и лотки для всяких мелочей вроде кошелька или ключей. Все предметы по три штуки в ряд, и ее вещи были посередине. Прямо как во время сна. Или во время прогулок. Ее место — всегда быть между ними, окруженной их любовью.
— Скажи мне, что это слезы радости, Серена, — сказал Джейк, не отрывая от нее взгляда, пока укладывал ее на кровать. — Я больше никогда не хочу заставлять тебя плакать. Мне нужно знать, что ты меня простила.
За то, что он тогда сказал несколько слов сгоряча? Теперь тот разговор казался таким далеким. Во-первых, это была глупая ссора, и подобное наверняка может повториться. Доверие между ними будет расти, но никуда не денутся неуверенность и крошечное чувство ревности. Серена знала: дело не в том, что у них «менаж а труа» (прим.: фр. — семья (любовь) втроем), а в том, что они были обыкновенными людьми, которые любили друг друга. Ссоры, примирения и снова ссоры — это неизбежно в отношениях, где присутствует страсть.