– Надеюсь, ты не передумала? – раздался громкий голос в трубке. Это была Анита – ее старая подруга, шумная мать-командирша, умевшая разговаривать только двумя способами – кричать так, что в ушах звенит, или переходить на театральный шепот, причем в обоих случаях ее было слышно за квартал.
– Тебе надо отвлечься, а раз ты отказываешься ехать в Уэст-Крик вместе со всей нашей бандой, Египет – самый подходящий вариант. И не позволяй этой проклятой собаке себя отговорить!
Лиони улыбнулась.
– Пенни очень расстроена, – призналась она, – и я действительно подумываю, не остаться ли дома.
– И потерять все эти деньги?! – возмутилась Анита, мать четверых детей, которая не брезговала сбором купонов и иногда пользовалась пакетиком с чаем дважды, если никто не видел.
Лиони знала, что просто не выдержит еще одного отпуска в снятом бунгало вместе с «бандой», как Анита называла их компанию, сдружившуюся двадцать лет назад, когда все они еще были молодоженами. Она ничего против «банды» не имела, но надо было быть ее частью в качестве пары; если же ты разведена и одинока, а все остальные состоят в счастливом браке, это совсем другое дело – не с кем даже поплакаться друг другу в жилетку, жалуясь на горести одиночества и трудности в поисках приличного мужчины. После последней поездки, во время которой один из мужей, изрядно набравшись, удивил ее весьма непристойным лапаньем в кухне со словами: «Я всегда думал, что ты не против», Лиони дала себе клятву: никогда больше.
Десять лет назад, когда они с Реем разводились, она была полна надежд на будущее. Но Рей удовольствовался вереницей подружек, а Лиони все еще ждала настоящей любви. Она уже шесть лет не ходила на свидания, да и то последнее организовала для нее Анита – с лектором из колледжа, который напомнил ей (во всех отношениях) Энтони Перкинса из «Психа». Ясно, что из этого ничего не вышло.
– Лиони, в Уэст-Крике для тебя всегда есть место, – заверила Анита. – Мы все будем рады, так что если ты передумаешь…
– Я пошутила, – поспешно перебила Лиони. – Мне очень хочется в Египет, честно. Побрякушек накуплю целую кучу! – добавила она с настоящим энтузиазмом.
Лиони коллекционировала экзотическую бижутерию, которая уже переполнила все ящики ее и без того захламленного туалетного столика. Филигранные сережки цеплялись за металлические тайские ожерелья, большинство из которых были приобретены в этнических лавках в Дублине и Лондоне, а не на их далекой исторической родине.
– Ты там поосторожнее с торговцами на рынках, – предупредила Анита, не любившая путешествия и свято верящая, что все, что лежит за проливом Ла-Манш, – жуткая даль. – Ты ведь знаешь, как они любят крупных женщин.
– Да будет тебе, – протянула Лиони, машинально переходя на привычные интонации Лиони Делани – взбалмошной и страшно сексуальной роковой женщины, каковую она усиленно изображала уже несколько лет. Если Анита и догадывалась, что все это притворство, а страстные свидания на самом деле состоятся на дому с коробкой клубничного мороженого и пультом дистанционного управления в руке, она вида не подавала.
Они поболтали еще несколько минут, и Лиони положила трубку, про себя подумав, что любому торговцу белым товаром потребуется немалая сила, чтобы умыкнуть ее. При весе в девяносто пять килограммов она ничем не напоминала стройную танцовщицу из гарема и обладала к тому же достаточной силой, чтобы превратить в лепешку любого, вздумавшего ущипнуть ее за задницу.
«А все-таки мило со стороны Аниты так сказать», – подумала она позже, рассматривая себя в зеркале и оценивая эффект индийской юбки и своей любимой черной шелковой блузки, украшенной ниткой янтаря. Черный цвет не слишком подходил для путешествия в жаркую страну, она это понимала, но в таком наряде чувствовала себя значительно уютнее. Конечно, ничто не могло скрыть ее размеры, но черный цвет хотя бы слегка скрадывал впечатление. Вообще-то Лиони шли яркие цвета. Она обожала носить развевающиеся алые туники, накидки с капюшонами из пурпурного бархата и юбки до щиколоток, украшенные индийскими зеркалами и яркой вышивкой. И все же черный был ее любимым цветом.
Удовлетворившись своим отражением, Лиони принялась за лицо, накладывая толстый слой косметики. Не будь она ветеринаром, с радостью стала бы художником по макияжу. Бог обделил ее красотой, но ей казалось, что с помощью своих чудесных карандашей и кисточек она делает свое лицо таинственным и экзотическим. Она напоминала себе девицу с турецких рекламных плакатов, которая ждет своего шейха, и уж никак не слишком толстую, старую и напуганную одиноким будущим женщину.
У Лиони был хорошенький ротик, как у Купидона, который бы великолепно смотрелся на миниатюрной женщине, но не слишком годился для высокой и увесистой дамы. Лицо у нее было круглое, с выделяющимися скулами, которые Лиони обожала, потому что, как она ни толстела, скулы все равно выделялись и лицо не казалось жирным. Волосы, естественный цвет которых, по ее собственным словам, был крысиным, она красила в золотистый цвет.
Но самой лучшей чертой Лиони были ее глаза – огромные, с пушистыми ресницами, того потрясающего сине-зеленого цвета, которым отличается Адриатическое море.
Мать всегда утверждала, что выглядеть можно так, как сама пожелаешь. Клер, отличавшаяся в молодости потрясающей внешностью, не сомневалась, что красота рождается внутри человека. К сожалению, уже лет в восемнадцать Лиони пришла к выводу, что одних красивых глаз недостаточно, чтобы быть такой очаровательной, как ей хотелось. Озарение это пришло, когда она поступила в колледж после долгих лет учебы в закрытом женском заведении при монастыре. А в Дублинском университете она впервые открыла для себя мужчин – и ей тут же стало ясно, что тем парням, которые привлекали ее внимание на лекциях по биологии, куда больше нравятся девушки помельче и поглупее.
Короче, Лиони очень скоро поняла, что она всего лишь толстая и некрасивая девица. Тогда она решила радикально изменить себя. Лиони Маррей, всегда скромно стоявшая в заднем ряду на школьных – фотографиях, превратилась в эксцентричную особу, любительницу экзотических тряпок и ярких украшений, злоупотребляющую макияжем, который больше напоминал боевую раскраску. Она стала веселой и жизнерадостной, и ее охотно приглашали на лучшие вечеринки, но никогда – в темный уголок на террасе.
Ее единственная настоящая любовь, Рей, сумел разглядеть под слоем изделий «Макс Фактор» крайне неуверенную в себе женщину, каковой она была на самом деле. Однако их брак оказался ошибкой. Лиони была благодарна за спасение от одиночества, но этого недостаточно, чтобы выходить замуж. Теперь она это понимала. Даже беременность – недостаточное основание. Она напрасно вышла за него замуж, и через десять лет этому браку пришел конец.
Они познакомились в кино и провели вечер вместе, вспоминая юмор Вуди Аллена. Уже позднее, , когда они были давно женаты, Лиони сообразила: единственное, что их объединяло, – это любовь к фильмам Вуди Аллена. В остальном они находились на разных полюсах. Рей – тихий студент художественного факультета – любил серьезные книги, политические дискуссии и всячески избегал вечеринок. Лиони любила ходить в гости, танцевать и читать бульварную литературу со стаканом вина в руке. Они бы, наверное, скоро разошлись, если бы не обнаружилось, что через семь месяцев появится Дэнни. Тогда они быстренько поженились и были безмерно счастливы, пока не окончился медовый месяц и оба не обнаружили, насколько они разные.
Впрочем, в последующие десять лет они сохраняли сравнительно цивилизованные отношения, что, считала Лиони, говорит о многом. Она долгое время жила, зная, что делает это ради Дэнни, Мелани и Абигейл. Но в какой-то момент что-то оборвалось, и она поняла, что должна освободиться. Она задыхалась, ей казалось, что она медленно умирает.
Лиони и сейчас не понимала, как у нее тогда хватило решимости усадить Рея на диван в гостиной и спросить его, не думает ли он, что им следует разойтись.