Что-то будет.
Я посмотрел вокруг, но в тумане было ничего не разобрать. Какой век на дворе? Какое тысячелетие? Да любое. Всегда, во все времена — одно и то же.
Минут десять я сидел там, не в силах подняться и уйти. Вода текла мерно. Я ждал. Они все плескались. Потом стало как-то потише, и я без удивления увидел, что Виола плывет в мою сторону. Одна.
— Доброе утро, — сказала она снизу, улыбаясь так, словно вообще ничего и не было.
Я кивнул. Вода была мутная, почти непрозрачная. Почти… Русалка проскользнула мимо, потом вернулась. Легла на спину, забросила руки за голову. Тело ее до пояса просвечивало сквозь воду, как через тонкую ночную рубашку, ног уже не было видно.
О Господи.
— Понравилось вам вчера, как я пела?
— Очень. Очень. Просто здорово.
— Я старалась для вас… Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, уже все нормально, — поспешно сказал я, делая вид, что все действительно нормально. — А где Виктор?
— Там, — небрежно мотнула головой. — Утонул. Вы не поможете мне выбраться?
— Конечно, — сказал я. — Что нужно делать?
— Бросьте мне, пожалуйста, юбку. Она лежит в коляске. Это вас не очень затруднит?
— Да ради Бога, — сказал я, неловко поднялся и боком, боком, чтобы не так было заметно, прошел на палубу. — Вот это?
— Да, именно. Бросайте ее сюда. Большое спасибо.
— Что-то Вити не видать. Куда он пропал? Вода довольно-таки холодная…
Она не отвечала, была занята тем, что надевала под водой свою глухую, непрозрачную юбку, больше похожую на мешок. Наконец справилась.
— Что вы сказали?
— Говорю, Вити что-то не видать…
— Он утонул, утонул. А у вас правда голова уже не болит?
— Как утонул?.. В каком смысле?
— Ну как бы вам попонятнее объяснить… В смысле: пустил пузыри.
— Вы серьезно?
— Конечно.
— Где?! Когда?!
— Да вон там, видите? Пачка сигарет плавает. Минуты четыре назад.
Я понесся в кубрик с испуганным воплем:
— Мужики, подъем! Витька утоп!
— Я еще как-то могу понять, что человек случайно утонул в моем присутствии, и поэтому у следствия возникли подозрения… но прямо заявлять мне, что я обвиняюсь в убийстве — без всяких доказательств, даже без здравого смысла!.. Зачем мне нужна его смерть, что за бред, я видел человека впервые в жизни, и вдруг — на тебе — убил! Вы перемудрили, честное слово… Если я здесь в чем и виноват, то в том лишь, что вовремя не выгнал его из воды. Это я еще могу признать — я я виновен — и вот и все, и больше никаких!..
— При чем здесь этот утопленник, с ним все предельно ясно, — поморщился следователь. — Напился до посинения залез в воду… тут-то все как на ладони. Вы действительно ни при чем.
— Тогда чего же вы хотите от меня? Кого я убил? Президента Кеннеди, что ли? Хотите, и в этом сознаюсь? Виноват-с!
— Вы убили гражданку Мещерякову Виолетту Ивановну, — раздельно и очень четко произнес он.
— Как?.. Виолу? Она что — мертва?.. А кто?.. Как? Да я же сам ее домой отвозил, вы что!
— Вот поможете мне ответить на эти вопросы, и тогда… обещаю, вам обязательно скостят несколько лет.
— Лет? Вы что? Еще чего! Я заявляю: я никого не убивал. Я только что узнал… об этом… От вас узнал!
— Зря кобенитесь, — сказал следователь. — Не в вашем бы положении… Гражданка Мещерякова убита с особой жестокостью, а перед тем была изнасилована различными противоестественными способами. И последний, кого видели с ней, были вы.
Может быть, мне следовало тогда первому прыгать в воду и искать беднягу. Но я не настолько хорошо плаваю, чтобы в холодной воде продержаться долго да еще вытащить кого-то. К тому же под самым боком храпела команда профессиональных спасателей, которые отлично знают местное дно…
Гоша вынесся на палубу первый — весь всклокоченный и опухший со сна, в одних плавках.
— Где? Когда?
— Вон там, пачка сигарет, видишь? Метров пятнадцать.
Гоша нерассуждающей боевой торпедой перелетел через борт. Вода слабо чвакнула, принимая в себя его тяжелое тело. Брызг не было вовсе. Что твой тюлень, только волны пошли.
Он пару раз выныривал отдышаться и вновь уходил на дно. В это время с дебаркадера ссыпалось уже семь человек спасателей. Другие на всякий случай готовили акваланг, но он не понадобился. Минуты через полторы Гоша появился на поверхности, и не один. Тело Виктора вытащили на палубу. Дальше было все, что полагается: освободили легкие, начали делать искусственное дыхание, массаж сердца. Старались очень долго.
Ничего не помогало.
— Наверное, сердце не выдержало, — сказал кто-то. — В таком холоде да с похмелья… И зачем полез?