— Да, все нормально. Вылезай!
— Точно получилось?
— Да вылезай быстрее, я на тебя уже смотреть не могу!
Стас прыгнул с постамента в мелкий бассейн, всколыхнув воду, и побрел к берегу. Желто-красная листва, плававшая сверху, раздвигалась перед ним, как тонкий лед перед атомоходом. Если б не синие губы, широкая улыбка Стаса выглядела бы вполне уместно.
Я подал ему заранее приготовленное полотенце, а пока Стас сушил голову, быстро открыл бутылку и налил почти до краев стакан водки.
— Пей, — сказал Стас, — я потом.
— Нет, ты первый.
— Ты что, болен? Так СПИД через водку не передается, а все остальное можно вылечить…
— Давай, давай.
Стас на секунду вынырнул из полотенечных объятий, со всклокоченными волосами принял стакан и од ним махом опорожнил, а потом опять набросил поло тенце на голову и принялся ожесточенно ее натирать. Под тонким свитером ходили бугры мышц.
— Фу-х, хорошо, — кряхтел он глухо и полотенце нюхал. — Прелесть. Отличная будет фотка для моего нового сборника. Знаешь, теперь я понимаю, почему древние воины-кочевники устанавливали в степи так много каменных баб. Это ж какое спокойствие и невозмутимость… А помнишь ту сирену?
— Ну еще бы…
— И что у тебя с ней?
— Ничего.
— Ладно… Как я смотрелся?
— Отлично. Как полный идиот.
Милиции вокруг, слава Boiy, не было. Да и что такого особенного мы делали, если разобраться?..
Стас закончил вытирать голову, скинул свитер, рубашку и влез в длинный теплый плащ. Пока он все это проделывал, я тоже налил себе стакан.
— Будь здоров, — сказал я Стасу. И выпил, закусив это дело старым мятным пряником, казалось, навсегда обосновавшимся в кармане пиджака. Но сегодня пришел его день.
— Будем, — ответил Стас и гулко хлопнул себя по груди широкими ладонями. — Ну, бежим?
— К тебе или ко мне?
— Ко мне. У меня Маринка сегодня работает, дети в школе, никого дома нет. Спокойно посидим, допьем остаток.
— Ну, если никого нет, так что нам остаток? Маловато будет, — сказал я, с сомнением поболтав бутылкой. На ее дне плескались жалкие пятьдесят граммов.
— Теперь я слышу речь не мальчика, но мужа. Помчались.
И, покидав вещички в большой пакет, мы резвой трусцой двинули с площади Труда в глубь жилых дворов. По дороге еще заглянули ненадолго в магазин, отягчив и оттопырив там свои карманы бутылками и свертками, а после уже нигде не задерживались — холодно, прах его побери! — до самого Стасова дома.
— Вы меня поймите, — говорил следователь, прижимая руки к груди умоляющим жестом, — я должен, должен был устроить вам этот небольшой спектакль, хотя и знал, что вы не виновны. Ведь убита несчастная женщина, калека… Тринадцать ножевых ударов в грудь! Преступник был явно не в себе; Возможно, болен… Я обязан найти того, кто это сделал.
— Она сама кого хоть искалечит, — проворчал я.
— Даже если бы у меня не было результатов медико-биологических исследований… даже этого разговора с вами было бы достаточно. Вы ведь нисколько не похожи на душегуба. Совсем иной стиль…
— Спасибо. Утешили.
— Вы подтвердили мою уверенность в том, кто настоящий убийца — может быть, даже против собственной воли. Ведь вы до сих пор не знаете, кто убил, да?
— Откуда же…
— Ну и живите спокойно. Вы не виноваты, это главное. Можете даже на суд не приходить, доказательств более чем достаточно.
— Обязательно приду! Чтобы осветить ход процесса в печати И показать читателю, какими методами пользуются отдельные представители нашей славной милиции при добывании доказательств!
Я чеканил общие слова, чувствуя, однако, гигантское облегчение. Торпеда прошла мимо! Подумаешь, матросы обосрались…
— Лучше не надо, — поскучнел мой собеседник. — Собственно, вы могли бы сразу понять: ну разве предполагаемому убийце присылают обычную повестку? Да я бы давно за вами наблюдение установил, телефон прослушивал, отправил бы взвод спецназа, чтобы арестовать… надо думать головой! Вы же журналист!
— Теперь буду думать.
Мы выложили свои припасы в прихожей. Пока Стас занимал туалет и мыл руки, я сидел на низеньком стульчике, впитывая тепло дома. Замерз очень.
Помню ли я эту сирену, спросил меня Стас. Конечно, помню. Уже десять дней ни минуты не переставал о ней думать.
Она сказала: заходите, даже если ничего не получится. Я поежился. Туда зайди один раз — и останешься навсегда. Вурдалачье логово!
Нет, не навсегда. На время. А потом она увидит еще кого-то и решит, что ты ей больше не нужен.
Стас вылез из ванной.
— Звоню спасателям, прошу позвать Гошу — говорят, нет его пока, и неизвестно, когда будет, — сказал он. — Что-то неладно. Надо бы сходить, проведать.