— Я могу подтвердить все сказанное о ее состоянии… мисс О'Доннелл права. Я беседовал с леди Дунвейл около двух недель назад, и она находилась в чрезвычайно подавленном расположении духа. — Он нервно кашлянул. — И еще — она была выпивши. И сильно. Однако сильнее всего меня поразила ее глубочайшая депрессия. Казалось, она гнулась к земле под ее тяжестью. Но больше мне нечего добавить. Леди Дунвейл не сообщила мне причину своего состояния, а я не спрашивал. Я думал, мне не положено вмешиваться в личную жизнь ее светлости.
— Спасибо, мистер Ламон. — Коронер повернулся вместе со стулом и обратил свой взгляд на сержанта полиции. — Сержант Макнамара, можете ли вы пролить свет на состояние духа и рассудка леди Дунвейл?
— Ну, ваша честь, боюсь, все, что я расскажу, я знаю из вторых рук, — начал Макнамара, потирая подбородок и грустно покачивая головой. — За последние несколько недель мне не представилось возможности побеседовать с ее светлостью. Причем, ваша честь, я знал, что она посещает поместье Клонлуглин. Я видел ее маленькую красную машину, проезжавшую по деревне. И за последнее время в деревне порой поговаривали о ее странном поведении, что вроде как подтверждает сказанное мисс О'Доннелл и лордом Дунвейлом о переменах в ее характере.
— Вы составили свое мнение о причинах смерти? — спросил коронер.
— Ну, ваша честь, у меня в разное время возникло несколько разных версий, — ответил Макнамара, важно расправив плечи. — Сперва я думал, что ее светлость погибла в результате несчастного случая. Позже, должен признать, я склонялся к версии самоубийства. Еще я гадал, нет ли тут чего похуже, ведь ее светлость действительно умерла при таинственных обстоятельствах. — Макнамара достал блокнот, открыл его.
— Немного позже, когда вас вызовут для дачи показаний, вы сможете обнародовать результаты вашего расследования, — остановил его коронер.
— Слушаюсь, сэр, — ответил сержант, резко захлопнув блокнот.
Коронер свел ладони вместе и обратился к залу:
— Долгом и обязанностью нашего суда является установить причины и обстоятельства смерти Минервы Гвендолен Стэндиш, графини Дунвейл. Выслушав показания свидетелей, суд должен вынести решение, повлекли ли смерть естественные или неестественные причины, явилась ли она результатом несчастного случая, самоубийства или убийства, совершенного известными или неизвестными суду лицами.
Энтони вызвали к барьеру и попросили как можно подробнее припомнить события предыдущей субботы. Энтони говорил спокойным голосом:
— В тот день под вечер моя мать позвонила из Довер-хауса. Она видела, как машина моей жены заехала на территорию поместья и направляется к главному зданию. Учитывая имевшие место в последнее время неприятные сцены между моей женой и мной, я решил покинуть Клонлуглин. Я рассчитывал, что, поняв, что меня нет дома, моя жена уедет и мы таким образом избежим дальнейших неприятностей и волнений. Я поехал на озеро в «Лендровере». Пробыв там совсем немного времени, я заметил вдали красную малолитражку жены. Я стоял под деревом на берегу и вернулся к своей машине, намереваясь уклониться от встречи. Но она не заводилась — похоже, сел аккумулятор, поэтому я отправился к дому пешком, сделав большой крюк, чтобы не столкнуться с супругой. Когда я пришел домой, то поговорил с матерью по телефону, и немного позже она приехала ко мне на обед. Около полдесятого я проводил мать до Довер-хауса, вернулся домой и несколько часов работал в библиотеке с бухгалтерскими книгами поместья. Затем лег спать. Я не знал, что моя жена осталась на территории поместья до тех пор, пока следующим утром меня не разбудил мистер Ламон и не сообщил, что нашел… — Голос Энтони сорвался. — Тело моей жены в озере. — Он снова замолчал, глубоко набрал в грудь воздух и закончил с неизбывной горечью в голосе и со слезами в глазах:
— Мне следовало бы подождать жену у озера — поговорить с ней. Возможно, тогда она осталась бы в живых.
Поблагодарив Энтони, коронер вызвал для дачи показаний Бриджит О'Доннелл и принялся расспрашивать ее о том, что она делала в день трагедии.
— Нет, сэр, в тот день я не видела машину леди Дунвейл, точно так же, как я не знала, что его светлость ушел из дому, — заявила Бриджит. — Я готовила обед на кухне. Позже я накрыла стол для его светлости и графини Дунвейл, а после обеда с полчаса курсировала между кухней и столовой, убирая посуду. — Затем она рассказала о том, как около одиннадцати проходила мимо библиотеки по пути наверх за таблетками и увидела его светлость за рабочим столом, а во второй раз заметила его около полуночи, когда шла спать. — В воскресенье утром я встала очень рано, сэр, — продолжала Бриджит О'Доннелл. — Выпив чашку чаю на кухне, я поехала на машине в Уотерфорд, чтобы вместе со своей сестрой поприсутствовать на первой мессе. Я осталась в Уотерфорде на ленч, а в середине дня вернулась в деревню Клонлуглин и зашла в гости к матери. Только тогда я узнала о смерти ее светлости и, естественно, поспешила в поместье, где меня опросил сержант Макнамара.
Следующим перед судом предстал управляющий поместьем. Майкл Ламон также подтвердил, что не видел леди Дунвейл в субботу днем, и описал свои действия на следующее утро:
— В прошлое воскресенье я поднялся пораньше и поехал в свою контору в Клонлуглине, чтобы забрать кое-какие бумаги. На берегу озера я заметил «Лендровер» его светлости и остановился, чтобы посмотреть, в чем дело. — Ламон сделал глотательное движение. — Я подумал, что лорд Дунвейл где-нибудь поблизости. Когда я его не нашел, то пошел назад к своему джипу. Именно тогда на дальнем конце озера я увидел машину ее светлости. Еще не добравшись до ее «Остина», я заметил тело, плавающее в воде. — Ламон вдруг смешался и закусил губу, борясь с охватившими его эмоциями. Быстро справившись с собой, он продолжил:
— Я выскочил из джипа, намереваясь разглядеть его поближе. Тело или, вернее, подол платья, зацепилось за большое бревно у берега. Я сразу узнал леди Дунвейл и поспешил в Клонлуглин сообщить о случившемся его светлости.