— Если уж у нас и есть проблемы, как ты утверждаешь, то из-за свойственной тебе тенденции устраивать бурю в стакане воды, раздувать маленькие, незначительные инциденты до невероятных размеров. И еще одно — ты слишком уж чувствительна.
Пола возмущенно взглянула на мужа:
— Не пытайся взвалить вину на меня. Ну почему ты не хочешь признать, что не можешь нормально общаться?
— Потому что это не так… Ты все выдумала. И вообще, самое близкое общение происходит в постели; а здесь-то у нас нет никаких проблем.
— А по-моему, есть, — прошептала Пола едва слышно.
Теперь пришла очередь Джима выглядеть ошарашенным.
— Как ты могла сказать такое! Мы идеально подходим друг к другу в сексуальном плане. Тебе со мной так же хорошо, как и мне с тобой.
Пола вздохнула, лишний раз убедившись, насколько он ее не знает как человека и не понимает, чего она хочет.
— У меня совершенно нормальные желания, Джим. В конце концов, я молодая женщина и действительно люблю тебя. Но иногда ты… — она запнулась в поисках нужных слов, зная, что ступает на опасную тропу, где требуется особая деликатность.
— Что — я? — настаивал он, пронзая Полу взглядом своих светлых прозрачных глаз. Теперь ему стало интересно.
— Ты бываешь слишком… активным. Думаю, лучшего определения не найти. Часто я прихожу домой с работы выжатая, как лимон, и мне не до ночных марафонов в постели. — Она немного заколебалась, прямо встретив его взгляд и гадая про себя, стоило ли касаться такой деликатной темы. Теперь она жалела о вырвавшемся у нее признании.
— Я уже не первый месяц твержу, что ты стала слишком много работать. Тебе необходимо сбавить темп. Зачем тебе вся эта идиотская карусель? Ты и так в один прекрасный день окажешься одной из богатейших женщин в мире, — произнес он, медленно выговаривая слова.
Хотя Полу и разозлило его замечание, она ответила как могла спокойно:
— Я работаю потому, что мне так нравится, и потому, что мне присуще чувство ответственности, причем не только перед бабушкой из-за того наследства, которое она мне когда-нибудь оставит, но и перед нашими служащими.
— И тем не менее, если бы ты так не изнуряла себя на работе, ты не чувствовала бы себя постоянно уставшей. — Он заморгал и закрылся ладонью от солнца. Тут ему пришла в голову еще одна мысль, и он спросил с внезапной тревогой в голосе:
— Ты хочешь сказать, что я не удовлетворяю тебя в постели?
Пола покачала головой.
— Нет, не хочу. — После короткого колебания и опять вопреки смыслу она добавила:
— Но мне нужно не то же, что тебе, Джим. Женщины устроены иначе, чем мужчины. Женщинам… нам… мне нужно, чтобы меня подводили к кульминационному моменту, причем постепенно. Видишь ли… — Она не закончила, заметив перемену в выражении его лица. Он выглядел так, словно его осенило величайшее открытие.
Вообще-то Джим и сам не знал, рад он или расстроен. «Так вот в чем дело, — подумал он. — Секс. Основа всех бед, как говорится». Быстрым взглядом он окинул жену с головы до ног.
— Пола… дорогая… прости, если я вел себя как эгоист и думал только о себе. Я не понимал, правда. Но если разобраться, кое в чем ты сама виновата — ведь я теряю голову из-за тебя. Возможно, я действительно позволяю своим страстям и желаниям брать над собой верх. В будущем я стану совсем другим — клянусь. — Он коротко рассмеялся. — Должен признаться, я никогда особенно не любил… э… разминку в постели. Она мне всегда казалась каким-то не мужским занятием. Однако я постараюсь помочь тебе и проявлять больше терпения, пока ты не будешь… — он кашлянул, — полагаю, выражение «готова» здесь вполне уместно.
Пола чувствовала, как краска заливает ее лицо. В его голосе звучали саркастические и покровительственные нотки, и она ощущала себя безмерно униженной. «Помочь мне, — подумала она. — Он говорит со мной как с калекой. А мне нужно так немного — чуть-чуть понимания в каждом аспекте нашей семейной жизни». К сожалению, он ухватился за тему их сексуальных отношений и увел разговор в сторону. Теперь Пола жалела, что попалась в ловушку. И еще кое-что. Почему такой важный и серьезный разговор происходит здесь? Посреди сада! «Потому что в доме он чувствовал бы себя загнанным в угол, — ответила она сама себе. — Он не хочет говорить. На самом деле у него одно желание — опять ускользнуть и отправиться летать на самолете или заняться каким-нибудь другим из своих увлечений. Он только успокаивает меня». Облака скрыли солнце, предвещая дождь. Поле стало холодно, она передернула плечами.
— Ты замерзла, — заметил Джим, тут же взяв ее за руку. — Может, нам все-таки следует пойти в дом. — Он улыбнулся несколько двусмысленно. — Мне в голову пришла замечательная идея, дорогая. А почему бы нам прямо сейчас не отправиться в постельку? Я докажу тебе, что могу быть самым заботливым любовником в мире, и…
— Джим, ну как ты можешь! — воскликнула Пола, отбросив от себя его руку, и, отпрянув, испепелила его взглядом. — Неужели ты полагаешь, что все наши недопонимания сводятся только к сексу?
— Ты лишь минуту назад намекнула, что у нас есть проблемы в области секса. Я хотел бы доказать тебе твою ошибку.
— Я ни на что подобное не намекала. Я только сказала, что не могу бесконечно заниматься любовью. — Она едва не добавила «и бездумно», но все-таки сумела сдержаться.
— Ну, пошли, — воскликнул Джим и увлек ее по дорожке к дому.
Пола не сопротивлялась и позволила ему ввести себя в дом. В прихожей Джим повернулся к ней и спокойным голосом сказал:
— Сварю-ка я кофе.
— Спасибо. Я очень замерзла. — Пола скинула с плеч пальто. — Я подожду в кабинете. — Она знала, что ее голос дрожит, но ничего не могла с собой поделать. Ее всю трясло от ярости. Джим ничего не ответил и исчез в направлении кухни. Пола распахнула дверь его святая святых. В огромном камине весело гудел огонь, наполняя жаром маленькую комнату, один из самых уютных уголков в Лонг-Медоу.