— Привет, Пола.
— Какой же ты молодец, Шейн, — сразу узнал меня по голосу! — наигранно весело воскликнула она— Как хорошо, что я застала тебя. Я только что вернулась и обнаружила твои фиалки. Они чудесные, такие весенние, и мне так дорого твое внимание. Спасибо.
— Я рад, что они тебе понравились, — сухо отозвался Шейн.
От его равнодушного и чужого голоса у нее мурашки побежали по спине, но тем не менее она затараторила дальше:
— Мы целую вечность не виделись — по меньшей мере, восемь месяцев, и вот теперь мы оба здесь, вдали от Йоркшира. Двое бродяг в Нью-Йорке. Нам просто необходимо повидаться… — Она запнулась, но, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила:
— Пообедать вместе.
Ответом ей была еще более долгая пауза.
— Я… ну… гм… не знаю, когда я смогу. А когда ты предлагаешь. Пола? Какой вечер у тебя свободен?
— Сегодняшний вечер не хуже всех прочих, — решительно произнесла она. — Если, конечно, у тебя нет других планов.
— Боюсь, что есть. Я собираюсь работать допоздна. У меня скопилась куча бумаг за прошлую неделю, и их все надо разгрести.
— Но должен же ты когда-нибудь есть, — сказала она тоном, не терпящим возражений, а затем весело рассмеялась. — Помнишь, что бабушка все время повторяла миссис Боннифейс в «Гнезде Цапли»? Ну, насчет того, что работа не волк и так далее. Ты, по-моему, никогда с ней не спорил. Он промолчал.
— Извини, пожалуйста, — ласково защебетала она. — Не буду так сильно давить на тебя. Я знаю, что такое завал на работе. Давай перенесем встречу на какой-нибудь другой вечер. Я пробуду здесь около трех недель. Я подстроюсь под тебя, позвони, когда у тебя наметится свободное время. Еще раз спасибо за цветы, Шейн. Пока. — И она поспешно повесила трубку, не дав ему возможности ответить.
Рывком поднявшись со стула, Пола подошла к журнальному столику, взяла визитную карточку, швырнула ее в камин и смотрела на нее, пока она не обратилась в пепел. Он разговаривал с нею так холодно и бездушно, на грани невежливости. Но почему? Почему? Почему? Что она ему сделала, что он ведет себя с ней так недружелюбно и отчужденно? Пола задумчиво провела рукой по волосам и, пожав плечами, вернулась к столу. «Я просто круглая дура, — подумала она. — Наверное, у него бурный роман со Скай Смит, и ему не до того, чтобы развлекать подругу детства, тем более что он к ней давно охладел. Возможно, он даже живет со Скай. Мерри и Уинстон утверждают, будто у них платонические отношения, но откуда им знать? Они всегда утверждали, что Шейн очень скрытный. Забавно, со мной он никогда не скрытничал, и я с ним тоже, если уж на то пошло. У нас не было секретов друг от друга, мы рассказывали друг другу все».
Резко зазвонил телефон. Пола сняла трубку. Не успела она даже сказать «алло», как он заговорил:
— Меньше чем через час я не обернусь, а то и дольше, — поспешно выпалил Шейн. Казалось, ему не хватало дыхания. — Я еще должен вернуться к себе домой переодеться, а уже семь.
— Ты же знаешь, что тебе вовсе не обязательно так суетиться из-за меня, — ласковым голосом воскликнула Пола, испытывая удивление, смешанное с радостью, что он перезвонил. — В конце концов, мы все-таки как одна семья. — Пола тихонько засмеялась. Он всегда уделял очень большое внимание своей внешности, но ей даже нравилась в нем эта черточка. — Кроме того, ты можешь, если захочешь, освежиться здесь. И послушай, нам совсем необязательно идти в шикарный ресторан. Меня вполне устроит какое-нибудь скромное местечко.
— Хорошо. Я приеду к тебе около половины восьмого. До встречи. — Шейн повесил трубку так же быстро, как и его собеседница несколько минут назад.
Пола долго сидела, не отрывая взгляда от телефона. Почему-то у нее кружилась голова.
Шейн тяжело вздохнул и затушил сигарету, которую закурил перед тем, как позвонить Поле.
Затем он набрал номер маленького французского бистро, которое ему нравилось, и заказал столик на двоих на девять часов. Потом встал, поспешно спустил закатанные рукава рубашки, затянул потуже узел галстука и направился к гардеробу за пиджаком и пальто.
«Идиот, — ругал он себя. — Бросился плясать под ее дудку. Вмиг позабыл о своем твердом намерении не видеться с ней, и только потому, что в конце разговора услышал грусть в ее голосе». Грусть и разочарование. И одиночество. Горькое одиночество. Слишком долго он жил один, слишком хорошо было ему знакомо это состояние, чтобы не узнать его сразу же. Кроме того, он знал и понимал Полу лучше кого бы то ни было и всегда мог абсолютно точно угадать ее настроение, даже когда она пыталась скрыть свои чувства. Подобно своей бабушке, Пола отлично умела маскироваться и легко сбивала с толку любого. Но его она не обманет. Несколько минут назад она разыгрывала беспечность — он сразу это понял. Ее смех и легкомысленный тон были наигранными. Значит, его сестра все-таки права. Пола озабоченна, растерянна. Но в чем дело? Бизнес? Ее семейная жизнь? Нет, сюда он вторгаться не может.
Надев свой спортивного покроя пиджак, Шейн стащил с вешалки пальто и вышел из кабинета. Несколько секунд спустя он оказался на Парк-авеню и с облегчением отметил, что движение на улице не очень насыщенное. Шейн остановил такси, сказал шоферу адрес и, усевшись на заднее сиденье, полез в карман за сигаретами и зажигалкой.
Он закурил, и сардоническая улыбка тронула уголки его широкого кельтского рта. «Ты сам суешь голову в петлю, О'Нил, — сказал он себе. — Но ты знал об этом уже тогда, когда посылал ей цветы. Ты же ждал, что она позвонит, получив их. Не ври сам себе — ждал. Ты просто предоставил ей право подачи. Да, все верно — но только отчасти».
Сегодня днем, на пути в контору со строительной площадки, он заметил фиалки в витрине цветочного магазина и тут же вспомнил ее глаза. И потом, робко топчась у дверей магазина, не отводя взгляда от витрины, перенесся мыслями в прежние времена, в дом на берегу моря, и там, в сказочной вилле на скалистой вершине, была она… воплощение его юношеских мечтаний… нежная девушка с садовой тяпкой в руках…
Он открыл дверь и купил фиалки, зная, что они ей понравятся. Охваченный ностальгией, он забыл о всех своих колебаниях. Только позже Шейн принялся анализировать причины своего поступка.