«Работа и дети… Вот на что я отныне направлю всю свою энергию», — в сотый раз сказала она себе. Поспешным шагом пройдя к камину, Пола схватила кружку с полки и направилась на кухню. Пора найти Шейна, поздороваться с ним и поинтересоваться его планами на сегодня.
Но он оказался уже на кухне.
— Так вот ты где, — воскликнул он, наливая себе кофе. — Готов поспорить, тебя разбудили мои молодцы, черти горластые!
Пола во все глаза уставилась на него, вернее, на его одежду. Он красовался в бесформенных обвисших вельветовых штанах, тяжелых рабочих ботинках и просторном рыбацком свитере, а на его черных кудрях под немыслимым углом сидела матерчатая кепочка. Пола разразилась безудержным хохотом.
— В чем дело? — встревожился он, нахмурив брови.
— Твоя одежда… — воскликнула она между приступами смеха. — Ты точь-в-точь похож на ирландского моряка.
— Дорогая моя, а разве ты не знала, что он — это и есть я? Весь в моего деда.
Немного позже они поехали в Нью-Милфорд.
Спускаясь с холма, Шейн показал ей ферму его друзей — Санни и Элайн Уикерс — и мимоходом упомянул, что пригласил их вечером на обед.
— Он музыкант, она писательница. Очень милая пара, тебе они понравятся, — добавил он и принялся обсуждать с Полой меню предстоящего обеда.
К тому времени, как они доехали до места, им удалось прийти к соглашению: готовить будет Пола — классический английский стол со всеми полагающимися приправами. Для начала — йоркширский пудинг, затем баранья нога, жареная картошка и брюссельская капуста, а на закуску — бисквит по-английски с вином и взбитыми сливками.
Шейн с Полой обошли множество рынков и магазинов и купили свежих овощей, фруктов, барашка и всякого мяса впрок, приправы, праздничные свечи, а также огромный букет золотистых и бронзовых хризантем. С трудом передвигая ноги под тяжестью покупок, они брели по улице, покачиваясь от смеха и чувствуя себя превосходно.
По дороге домой Пола вдруг осознала, что с Шейном она ведет себя совершенно естественно, кстати, как и он с ней. Да и с чего бы ему чувствовать себя скованным? Он же не может читать ее мысли. А если бы и мог — в них нет ничего необычного. Только дружелюбие, привязанность и счастливые воспоминания детских лет. К счастью, те странные и волнующие несколько часов полностью испарились. Шейн — просто старый приятель, добрый друг, член семьи. Все снова вошло в норму.
Вернувшись в дом, Шейн принялся разбирать покупки, а Пола расставила цветы в две большие каменные вазы. Между делом он бросил:
— Боюсь, пока нам снова придется обойтись одними бутербродами. Ты переживешь. Каланча?
— Конечно.
Ленч состоял из свежего сыра «Бри», толстых ломтей французской булки, фруктов и бутылки красного вина. Улучив момент. Пола взглянула на Шейна и спросила:
— Ты что, намерен остаться в Штатах навсегда?
— Почему ты спрашиваешь? — А про себя Шейн добавил: «И разве это для тебя имеет хоть какое-то значение?»
Оглянувшись вокруг. Пола пояснила:
— Твой дом отнюдь не похож на временное жилье. И ты явно вложил в него немало денег и сил.
— Да, мне очень помогает то, что при первой возможности я приезжаю сюда поработать. Теперь мне есть чем заняться, я не веду хоть сколько-нибудь насыщенной светской жизни. Кроме того, ты же знаешь, что я всегда любил восстанавливать старинные дома. — Шейн откинулся в кресле, задумчиво глядя на свою гостью. — Мы с Уинстоном хорошо заработали, когда продали те старые коттеджи в Йоркшире, что мы реконструировали. И то же произойдет и здесь, когда я решу продать свой сарай. — Он не сводил с нее глаз. Неужели в ее глазах мелькнуло облегчение или это ему только показалось?
— А что ждет Бек-хаус? Ну, когда Уинстон и Эмили поженятся? — поинтересовалась Пола.
— Будучи в Нью-Йорке, Уинстон сказал, что они с Эмили намереваются пожить там некоторое время, и если Эмили дом понравится, то они выкупят мою долю. А если нет… — Шейн пожал плечами. — Не вижу проблемы. Возможно, мы по-прежнему станем совместно им владеть и приезжать туда на уик-энды. Или продадим.
— Уинстон сказал, что он попросил тебя быть шафером на их свадьбе. Шейн кивнул.
— А я буду подружкой невесты.
— Знаю.
— А до свадьбы ты в Англию не собираешься? Снова ему показалось, что он увидел волнение в ее глазах.
— Понятия не имею, — ответил он. — Как я уже говорил, отец хочет, чтобы рождественские каникулы я провел на Ямайке и Барбадосе, а в феврале — марте мне, возможно, придется лететь в Австралию.
— В Австралию! — Пола выпрямилась и с удивлением посмотрела на него.
— Да. Блэки очень понравился Сидней, и за последнее время он не раз говорил отцу, что хорошо бы построить там отель. Вчера утром я беседовал со своим стариком, и он даже получил от деда письмо на ту же тему. Так что — как знать, может, я отправлюсь туда на разведку.
— Что Блэки, что бабушка — одного поля ягоды. Интересно, они хоть когда-нибудь не думают о делах?
— А ты? Или я, если уж на то пошло? — Шейн усмехнулся. — Мы с тобой как раз те самые яблочки, что недалеко упали от старых яблонь, как ты считаешь?
— Пожалуй. — Пола подалась вперед, ее лицо вдруг стало очень серьезным. — Ты действительно считаешь, что я слишком много работаю?
— Конечно, нет. Ты — трудяга по натуре. К тому же тебя такой воспитали. И меня тоже. У меня не остается времени на пустяки. Да я с ума бы сошел, окажись у меня много свободного времени. Честно говоря, я люблю нашу свистопляску, люблю суету и круговерть — как и ты. И еще одно — я испытываю гордость от сознания, что продолжаю семейное дело, начатое дедом. И ты наверняка чувствуешь то же самое.
— Конечно.
— Так и должно быть… Мы с материнским молоком всосали чувство долга. Другая жизнь для нас невозможна. — Шейн остановился и взглянул на часы. — Уже почти четыре часа, пойду найду своих плотников, расплачусь и отправлю их по домам.
Пола тоже встала и взяла поднос.
— Как быстро промелькнуло время! Пора готовить обед!
Пола загрузила посудомойку, почистила картошку, вымыла капусту, приготовила барашка, обмазала мясо маслом, поперчила его и добавила сушеных листьев розмарина. Приготовив бисквит и поставив его в холодильник, Пола взбила муку, яйца и молоко для йоркширского пудинга, не переставая счастливо мурлыкать себе под нос. За час, что она провела на кухне, Шейн не раз просовывал голову в дверь и предлагал свою помощь, но она прогоняла его. Она наслаждалась готовкой так же, как наслаждалась работой в саду. Ей нравилось иногда для разнообразия поработать не мозгами, а руками. «Действительно помотает», — подумала она, вспомнив, что Шейн говорил о своем доме.