Когда она наконец вернулась в главную комнату, то нашла там уже накрытый стол, дрова, сложенные аккуратной горкой у камина, и пластинку с Девятой сонатой Бетховена на проигрывателе. Но сам Шейн куда-то испарился. Пола уютно устроилась на диване и расслабилась под звуки музыки. Ей даже захотелось спать, и она зевнула. «Все дело в вине. Я не привыкла пить вино в середине дня», — решила Пола и закрыла глаза. Она провела замечательный день, лучший за долгое-долгое время. Никакого напряжения, никаких словесных баталий. Как хорошо побыть самой собой, не держаться постоянно настороже, как ей часто приходилось в обществе Джима.
Шейн заставил ее вздрогнуть, сказав:
— Может, пойдем погуляем?
Пола села и еще раз зевнула, прикрыв рот рукой.
— Извини. Меня что-то разморило. Ты не огорчишься, если мы сегодня отменим прогулку? Он стоял около дивана, возвышаясь над ней.
— Нет. Я и сам клюю носом. Встал сегодня с первыми лучами солнца.
Он не добавил, что и ночью почти не спал, зная, что она в соседней комнате, так близко и в то же время так далеко. Как он хотел ее прошлой ночью, как мечтал заключить ее в свои объятия!
— Почему бы тебе не поспать? — сказал он.
— Пожалуй, можно. А ты чем займешься?
— У меня есть кое-какие дела. Сделаю пару телефонных звонков, а потом, возможно, тоже лягу.
Она откинулась на подушки и улыбнулась, глядя ему вслед, как он уходит, насвистывая. Уже засыпая, Пола вспомнила, что еще не выговорила ему за его поведение в последние полтора года. «Ладно, у меня еще масса времени — весь уик-энд, — подумала она. — Как-нибудь попозже». Что-то шевельнулось в глубине ее сознания. Но мысль не получила завершения и ускользнула, прежде чем Пола успела ее додумать. Молодая женщина удовлетворенно вздохнула, наслаждаясь теплом и музыкой. Через несколько секунд она уже крепко спала.
Глава 12
Это был один из тех вечеров, которые с самого начала проходят исключительно гладко.
За несколько минут до семи часов Пола спустилась вниз в поисках Шейна.
Она надела свободное платье из тонкой шерсти, сшитое Эмили. Темно-фиолетовое, простое, ниспадающее, с необычайно широкими, похожими на крылья бабочки, рукавами, которые тем не менее туго застегивались на запястьях. К нему она выбрала длинное ожерелье из нефритовых бусин — тоже подарок Эмили, привезенный ею из Гонконга.
Она нашла его в главной комнате. Он стоял у большого окна и смотрел вдаль.
Пола заметила, что он зажег многочисленные свечи, расставленные ими ранее, и организовал бар на одном из маленьких сундуков.
Жаркий огонь гудел в камине, уютно светило несколько ламп и тихо звучал голос Эллы Фитцджералд.
Пола подошла к нему и сказала:
— Как я вижу, мне осталась только одна работа — сесть у огня и что-нибудь выпить.
Шейн резко обернулся и окинул ее взглядом.
Она подошла еще ближе, и он увидел, что она наложила на веки пурпурные тени, и поэтому, а также благодаря цвету платья ее опасные глаза казались еще более фиолетовыми, чем обычно. Блестящие черные волосы, зачесанные назад и загибающиеся внутрь, обрамляли бледное лицо, подчеркивая прозрачность ее кожи. Треугольный мысик глубоко опускался на ее широкий лоб. Она была потрясающе хороша.
Напряженность сошла с ее лица. Шейн подумал, что никогда еще она не выглядела такой прекрасной.
— Ты отлично смотришься.
— Спасибо. И ты тоже.
Шейн небрежно хохотнул и сменил тему:
— Ты хотела выпить. Чего тебе налить?
— Белого вина, пожалуйста.
Пока он открывал бутылку, Пола стояла у камина и следила за ним.
Шейн надел темно-серые слаксы, серый, но посветлее, свитер с высоким воротником и черный кашемировый пиджак в спортивном стиле. Глядя на него, она подумала: «Он все тот же старина Шейн, и все же он изменился. Может, дело все-таки в усах. Или причина во мне?» Она тут же подавила самую мысль о такой возможности.
Шейн принес бокал. До нее донесся слабый аромат мыла и одеколона. Он еще раз побрился, тщательно расчесал волосы и обработал ногти. Пола подавила улыбку, вспомнив, что его привычка смотреться в любое встреченное им по пути зеркало доводила ее бабушку до белого каления. Эмма даже пригрозила, что уберет из «Гнезда цапли» все зеркала, если он не обуздает свое тщеславие. В тот год ему исполнилось восемнадцать лет, и он очень гордился своей красотой, своей поджарой спортивной фигурой. У Полы мелькнуло подозрение, что он и сейчас отлично знает о своей внешней привлекательности, хотя больше и не рассматривает себя в зеркала — по крайней мере, на людях. Возможно, он даже привык к своей красоте. Она отвернулась к огню, чтобы скрыть улыбку. Да, он себялюбив, и некоторые его достижения и достоинства вызывают у него самого чувство восхищения, и он очень уверен в себе. И, однако, ему присущи природная доброта, мягкость, и он сердечно любит своих друзей и родных, и он очень ласковый. Вот как хорошо она знает Шейна Десмонда О'Нила! Он налил себе виски с содовой и сказал:
— Не удивляйся, если Санни притащит с собой гитару. Обычно он так и делает. Я могу аккомпанировать ему на рояле — устроим вам концерт. Можем даже спеть что-нибудь.
— О боже! Тени ансамбля «Цапли» витают над нами, — рассмеялась Пола. — Ты ужасно играл, между прочим.
— А я считаю, мы были довольно хорошей группой, — ответил он тоже со смехом. — Ты и остальные девчонки просто ревновали, потому что тем летом мы находились в центре всеобщего внимания. А вы не могли нам простить нашего оглушительного успеха. Удивляюсь, почему вы не организовали девичий ансамбль в пику нам.