Они не могли оторваться друг от друга. Глаза смотрели в глаза, и зрачки их становились все шире и шире. Каждый из них своим взглядом хотел проникнуть в самую сущность другого и одновременно передать ему всю силу и глубину своих чувств. И перед ними раскрывалась бесконечность, представали их души. И все прояснилось наконец.
«Она — моя жизнь, — думал он. — И мое великое счастье».
«На свете существует только Шейн, — думала она. — И всегда был только Шейн».
Он снова начал двигаться, сперва медленно, потом быстрее и быстрее, больше не сдерживаясь. Пола отвечала тем же, и ее страсть тоже не знала границ. Их тела сплелись. Их губы слились. Они превратились в единое целое.
И как только его жизненные соки излились в нее, Шейн закричал:
— Я люблю тебя. Я всегда любил тебя и буду любить всю жизнь.
Спальня Шейна была больше и просторней, чем та, которую он отвел Поле, но в ней хватало тепла, поскольку дом был подключен к центральному отоплению.
Как и в ее комнате, здесь царила огромная кровать с медными ножками и спинкой. Пола возлежала на груде белоснежных подушек, укутанная в толстое покрывало, оставив неприкрытыми только плечи. Она вздохнула, преисполненная чувством успокоенности и удивительным ощущением совершенности бытия и внутреннего покоя. То, что она испытала с Шейном, оказалось для нее чем-то абсолютно новым. Раньше она никогда не знала физического удовлетворения и теперь заново переживала случившееся, радуясь себе, ему и их любви. Какой он нежный и заботливый, и она… О! Как она отвечала на его ласки, на его неутомимое желание. И благодаря тому, что он прекрасно знал ее, благодаря его вниманию их любовь была естественной, свободной, полной радости и восторга, настоящим союзом душ и тел.
Когда они наконец погасили свет в главной комнате и, взяв одежду в охапку, поднялись наверх, Пола думала, что их взаимная страсть уже Полностью исчерпана. Они без сил рухнули на широкую кровать, соприкасаясь друг с другом, взявшись за руки под простынями, и принялись говорить, говорить без конца. А потом, совершенно неожиданно, желание вновь вспыхнуло в них, и они еще раз слились с тем же восторгом и ненасытностью.
Шейн включил лампу и откинул в сторону одеяло, заявив, что должен смотреть на нее, чтобы убедиться, что это действительно она, чтобы видеть проявления тех чувств, которые он в ней возбуждает. Их поцелуи и ласки были неспешны и чувственны, и он снова довел ее до блаженного состояния завершенности, прежде чем овладеть ею, снова открыл ей новый мир, шепотом руководил, показывая, как она может еще сильнее возбудить его, как доставить ему такое же блаженство, как то, что он дарил ей. И Пола радостно и охотно подчинялась, наслаждаясь его наслаждением. Но, будучи уже на краю свершения, он остановил ее, положил на себя, и они вместе достигли еще более высоких вершин блаженства, чем в первый раз.
Наконец Шейн выключил лампу, и, крепко обнявшись, они попробовали заснуть, но сон бежал от них. Они пережили слишком большое потрясение, слишком любили друг друга, слишком сильно желали продлить вновь обретенную близость. И тогда они начали говорить в темноте, а потом, несколько минут спустя, Шейн отправился вниз заварить чаю.
Пола взглянула на часы, стоявшие на маленьком походном сундучке у кровати. Почти четыре. «Мы занимались любовью бесконечно, но не бессмысленно, — подумала она. — О нет, уж никак не бессмысленно». До сегодняшней ночи она и не подозревала, как прекрасен может оказаться плотский союз между мужчиной и женщиной. Вообще-то Пола всегда считала, что о сексе говорят больше, чем он того заслуживает. Как же она ошибалась! Но, правда, тут требуется тот самый мужчина и та самая женщина. Пола еще удобнее устроилась на подушках и еще раз вздохнула в ожидании Шейна.
Он вернулся через несколько минут с подносом в руках и распевая во все горло.
— Ты за кого это себя принимаешь? За звезду эстрады? — воскликнула Пола с улыбкой и села в постели.
В ответ он сделал несколько танцевальных па и широко осклабился самым ненатуральным образом.
Шейн принес чашку чаю и имбирного печенья, как она просила, а для себя захватил чай и шоколадное печенье. Продолжая напевать, он снял халат и швырнул его на ближайший стул.
Пола с удовольствием посмотрела на его широкую спину, массивные плечи и сильные руки. Она знала, что он крепкий, хорошо сложенный мужчина, ведь множество раз она видела его в плавках. Почему же его ладно сбитая фигура так поразила ее сегодня? Потому что теперь она действительно узнала его? Потому что открыла много о его теле такого, чего не знают другие, и позволила ему узнать то же о себе?
Обернувшись, Шейн увидел, что Пола смотрела на него.
— Что такое? — спросил он.
— Ничего. Просто я подумала, что никогда не видела тебя таким загорелым. — Она хихикнула. — А попка у тебя белая.
— И у вас, мадам, через неделю тоже будет коричневая спина и белая попка. — Он подошел к кровати, не стесняясь наготы, лег с ней рядом и поцеловал в щеку. — То есть насколько это может зависеть от меня.
— Вот как? — переспросила Пола.
— Да. Мне надо во вторник лететь на Барбадос. Составь мне компанию. — В его глазах читалась мольба.
— О, Шейн, какая замечательная мысль. Конечно, я полечу с тобой. — Ее радость моментально улетучилась. — Но я не могу уехать раньше среды.
— Ничего страшного. — Он потянулся за чашкой и отпил глоток. — Тогда и у меня появится возможность кое-что сделать. Вообще-то мне придется каждое утро проводить какое-то время в конторе. Но в нашем распоряжении останутся все дни… и волшебные ночи, — добавил он с многозначительной улыбкой, глядя на нее глазами соблазнителя. Пола слегка улыбнулась: