— А почему бы вам с Уинстоном не присоединиться к нам? Я приглашаю вас в «Ричмонд». Мы замечательно проведем там время.
Такое беспрецедентное предложение приятно удивило Эмили, и она ответила:
— Симпатичная идея. Спасибо за приглашение. Я посоветуюсь с Уинстоном и скажу тебе, что мы решили. — Эмили задумчиво потянулась за следующим рогаликом.
— Пожалуйста, не ешь его, дорогая!
С несколько смущенным видом Эмили убрала руку.
— Да, ты права. От них очень толстеют. — Она встала. — Пожалуй, пойду-ка я наверх собираться в город. А то если я останусь здесь болтать с тобой, то непременно опустошу всю тарелку.
— Я тоже пойду наверх, — подхватила Элизабет. — Мне нужно переодеться. Эмили застонала:
— Но ты выглядишь просто великолепно, мама. Зачем.;, ты ведь всего-навсего собралась в парикмахерскую.
— Никогда не знаешь, на кого можешь наткнуться, — возразила Элизабет и, взглянув на часы, добавила:
— Еще нет и одиннадцати. Я провожусь не более получаса. Обещаю.
К великому облегчению Эмили, ее мать на сей раз сдержала слово, и уже через несколько минут после одиннадцати тридцати девушка включила зажигание и отъехала от домика. Он располагался в маленьком хуторке на окраине Шамони, очаровательного старинного городка, уютно устроившегося у подножия Монблана. Когда Эмили выехала на главную дорогу, она не смогла сдержать восхищения величественным пейзажем, от которого у нее всегда захватывало дух.
Долина Шамони, ограниченная с одной стороны подножием Монблана, с другой — хребтом Агулле-Руж, представляла собой естественную платформу, с которой открывался прекрасный вид на высочайшую вершину Европы. И сейчас, глядя на Монблан и окружающие его горы, Эмили невольно почувствовала свое ничтожество на фоне их красоты и величия. Покрытые снегом вершины, блистая в ярких солнечных лучах, поднимались в высокое ярко-голубое небо, по которому проплывали белые пушистые облака.
Словно прочитав мысли дочери, Элизабет воскликнула:
— Какое впечатляющее зрелище! И какой замечательный день!
— Да, — согласилась Эмили. — Не сомневаюсь, что наши фанатичные лыжники сейчас счастливы до смешного на склонах гор. — Она искоса посмотрела на мать. — Кстати, Марк тоже поехал с дядей Дэвидом и остальными?
— Да, и Мэгги тоже.
— О, — удивленно протянула Эмили. — А я думала, что она вместе с Александром поехала в Женеву, — Она предпочла покататься на лыжах и получить максимум удовольствия напоследок — ведь завтра они возвращаются в Лондон.
— Ян и Петер составят им компанию, как сообщил мне Ян вчера вечером, — поделилась Эмили новостями о единственных гостях ее дяди и тети, не являвшихся членами семьи.
— Я пыталась убедить их задержаться еще на несколько дней, — заметила Элизабет. — Они мне весьма симпатичны, а он так просто очаровашка.
— Петер Коль? Ну, мама, у тебя и вкусы! По-моему, он жуткая зануда. Надутый, как индюк, — хихикнула Эмили. — Но он проявляет к тебе особое внимание, и за прошедшие десять дней я перехватила не один взгляд Марка, направленный в его сторону. Думаю, старый лягушатник ревнует тебя со страшной силой.
— Пожалуйста, не называй Марка старым лягушатником, дорогая. Это очень невежливо и некрасиво, — нахмурилась Элизабет, но тут же засмеялась. — Так ты считаешь, что Марк ревнует к Петеру? Интересная новость. Хм-м…
— Очень. — Эмили улыбнулась про себя, зная, какой счастливой сделало ее мать это столь важное для нее сообщение. Ее мать совсем потеряла голову из-за Марка Дебоне. «Из-за этой змеи», — подумала Эмили. Она презирала его и не доверяла ему ни на грош. Элизабет тем временем пустилась в пространные восхваления многочисленных достоинств нового мужа. Эмили кивала, хмыкала в знак согласия, но на самом деле слушала лишь вполуха. Ее раздражало, когда мать начинала распространяться о нем, и Эмили с облегчением увидела перед собой улицы Шамони.
Оставив «Ситроен» на стоянке, обе женщины быстро направились вдоль одного из главных городских бульваров по направлению к маленькой площади, на которой располагалась парикмахерская. У дверей салона Эмили спросила:
— Сколько тебе нужно времени?
— О, не больше часа, дорогая. Мне только причесаться. Давай встретимся в том маленьком бистро на противоположной стороне площади. Выпьем по аперитиву, перед тем как вернуться в шале на ленч.
— Хорошо. Пока, мама.
Эмили не спеша обошла вокруг площади, заглядывая в витрины. Ей предстояло купить совсем немного, а убить требовалось целый час, поэтому она не торопилась. Обследовав всю площадь, она прошла вниз по бульвару в направлении салона, где продавались очень оригинальные горнолыжные костюмы. Продавцы в салоне знали ее, и она двадцать минут потратила, болтая с ними и примеряя то одно, то другое, но ей ничего не понравилось.
Оказавшись снова на улице, Эмили забрела в аптеку, купила нужную ей мелочь, сунула покупки в сумку через плечо и медленно побрела назад, припомнив по дороге, что ей надо еще подобрать несколько открыток для друзей в Англии.
Вдруг она застыла в изумлении. Навстречу ей шагал Марк Дебоне собственной персоной. Он очень спешил и выглядел чрезвычайно занятым. Очевидно, он ее не заметил.
Когда они поравнялись, Эмили ехидным голосом произнесла:
— Какая неожиданная встреча, Марк. А мама считает, что вы катаетесь с гор.
Марк Дебоне, застигнутый врасплох, вздрогнул и растерялся. Однако он быстро взял себя в руки и воскликнул:
— А, Эмили, Эмили, дорогая. — Потом взял ее за руку и дружелюбно сжал ладонь. Затем добавил на превосходном английском языке, но с галльским акцентом:
— Я передумал и решил пройтись. У меня разболелась голова.
Эмили наклонилась к нему поближе и язвительно заметила:
— И это не единственная ваша неприятность, Марк. У вас следы губной помады на воротнике свитера.