Неужели Любовь Петровна не понимала, что за человек Катя на самом деле? — раздумываю я. Конечно понимала! К несчастью, она до последней степени завралась: врет не только окружающим, но, что гораздо хуже, себе… Можно это по-другому назвать: не врет — приукрашивает… Поверила в Катино доброе отношение — сделала себе приятно. Теперь платит за иллюзии. Но без иллюзий подчас так тяжело обходиться…
Пока я размышляю о превратностях жизни, Любаша доходит до самой патетической точки истории и начинает громко всхлипывать.
— Успокойтесь, Любовь Петровна! Не стоит плакать — не о чем. Таких, как Катя, ничего хорошего не ждет в этой жизни! Знаете мудрость: как ты к миру, так и он к тебе.
— Вот именно! — Экс-начальница немного успокаивается. — Отольются кошке мышкины слезки!
— Скоро отпуск, отдыхать поедете.
— Да-да, — окончательно оживляется Любовь Петровна, я даю ей прекрасную возможность оседлать любимого конька. — Мы собираемся в Хорватию, на Адриатическое море…
Дальше как обычно: пятизвездочный отель, шведский стол, трехкомнатный номер, все включено…
— Ты знаешь, что Адриатическое побережье — самое чистое в Европе?
— Вы думаете? — уточняю я осторожно. С чего это морю, расположенному в центре Европы, быть самым чистым?
— В рекламе турфирмы написано!
Опять иллюзии! Потом неотвратимое разочарование и — горькие слезы. Но это — потом. Пока — полный восторг и безмятежная радость.
Надо ловить момент и прощаться. Я с величайшим облегчением желаю Любаше всего самого лучшего, прошу звонить и сама обещаю не пропадать надолго.
— До свидания! Рада была вас услышать!
Ну слава богу! Пока поговорили — сто потов сошло. Трудно работать психоаналитиком — лучше уж в ценных бумах копаться, чем в чужих душах. Тем более трудно сосредоточиться на Любашиных душевных переживаниях, когда мысли рвутся совсем в другом направлении…
То, что о своем возвращении из Тулы Глеб не сообщил сразу, пожалуй, легко объяснимо. Устал, выложился, насмотрелся на разных людей — хотелось побыть одному. Но вообще… Подспудно я чувствовала: многое мне в нем непонятно.
В начале нашего знакомства Глеб сказал: «Ты — аллегория моей души». Сейчас абсолютно ясно: ошибся. Я человек простой и цельный. Всю мою жизнь можно пересказать в пяти предложениях, все ее обстоятельства вытекают из свойств моего характера. А у Глеба…
Я ведь тоже не совсем правильно представляла его. Ироничный, насмешливый, властный… Нет, это на поверхности. В глубинах души обнаружилась не побежденная с детства стеснительность, даже робость. Иногда мне доводится быть очевидицей его яростной борьбы с этими особенностями натуры. И самое удивительное, что при таких особенностях он окружен сумасшедшей толпой знакомых и друзей. Как это называется? Алогизм? Противоречие?.. Я и другие противоречия замечаю. Попробуйте, например, увязать интерес к философии с незаурядными способностями к точным наукам и ярко выраженным техническим складом ума!
Такой вот человек встретился мне в жизни — необычный, незаурядный. Люди ощущают эту незаурядность и тянутся к нему. Мужчины и женщины… Старые приятели и случайные знакомые… Звонят, приглашают куда-то — норовят превратить мимолетные контакты в устойчивые отношения. И он тоже (из врожденной деликатности, что ли?) готов эти отношения продолжать. Обидеть человека невниманием, проигнорировать — на такое Глеб просто-напросто не способен.
Для Александры Николаевны, например, подобные ситуации — вещь привычная… Для Кати и более того — мгновения счастья. С ликованием, наверное, представляет она себе сейчас размазывающую по щекам слезы Любашу. Получай, кошелка, за все мои унижения! Хотя Любовь Петровна никого унижать не хотела — Катя сама избрала роль клоунессы при королеве, надеялась таким образом добиться карьерного роста и увеличения зарплаты.
Но что мне Катя… Вот Глеб! Сотканный из противоречий, яркий, талантливый, привлекательный для многих и бесконечно одинокий. Что я в сравнении с ним? Молодой дубок. Нормальная, устойчиво стоящая на земле, эту землю любящая и ни к каким эмпиреям не тяготеющая. Я сразу ему сказала — обыкновенная женщина!
Но ведь он полюбил меня именно такой. За что? Может быть, увидел во мне такие качества и свойства, которых нет в нем самом. Я вспомнила, что иногда ему нравится называть меня по имени, тянуть: Наталья, Натали-я.