— Я уже несколько лет коплю деньги на нее, — говорит продавец, поглаживая отполированный гриф.
— Это так дорого? — удивляюсь я.
— Нет, не очень. Но все, что мне удается заработать, уходит на плату за обучение.
Я сочувственно смотрю на него. Мне понятно, что это такое. В другом углу магазина двое молоденьких музыкантов рассматривают усилитель, и продавец, извинившись, спешит к ним. Я слышу, как один говорит, что ему предстоит играть в клубе, приятели одобрительно хлопают его по плечу.
— Ты все еще берешь уроки у того классного препода? — спрашивает продавец у одного из юношей.
— Нет, сейчас это мне не по карману, — отвечает тот.
— Э… — сочувственно качает головой продавец. — Но ты все-таки не бросай играть!
Я задумчиво брожу по магазину, пытаясь представить себе, какой стала бы сейчас Эмми. Бросила бы писать песни или нет? Может быть, она играла бы дуэтом с Ребой Макинтайр в «Гранд Оле Опри». Или же работала врачом в клинике для бедных в Коста-Рике, а музыкой занималась бы для собственного удовольствия. Или жила в Рочестере, воспитывая двоих сыновей. И ничего этого никогда не будет, потому что ублюдок Дик Бенедикт лишил ее будущего.
Мысль о Дике снова приводит меня в бешенство, я хватаю гитару и замахиваюсь ею. И вдруг понимаю, какой восторг испытывает Пит Таунсенд из группы «Кто», вдребезги разбивая свой инструмент в финале каждого концерта.
— С вами все в порядке? — устремляется ко мне продавец, На его лице ужас. Еще бы — гитара стоит две тысячи долларов.
Опомнившись, я возвращаю гитару на место.
— Простите. Я вспомнила «Кто».
— Что? — уточняет он.
— «Кто».
— Где?
— Вы что, никогда не слышали о группе «Кто»?
Парень ухмыляется:
— Я просто шучу, мэм. Я вас понял. Обожаю «Кто». Если когда-нибудь у меня будет собственная группа, я назову ее «Как».
— Альтернативная музыка, — смеюсь я. — Для любителей рока, кантри и грамматики.
Продавец снова улыбается:
— Да, поклонников рэпа я не охвачу. У них проблемы с грамматикой.
— Не сдавайтесь. Я надеюсь, вы окончите колледж и однажды создадите свою группу.
— Спасибо.
Из магазина я ухожу с теплым чувством. Какой приятный этот молодой человек. Пешком я добираюсь до парка, нахожу свободную скамью и сажусь. Эта часть парка обычно пустует. Кусты еще совсем голые, но несколько ранних цветов пробились из земли даже на тусклом зимнем солнце. Я откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Двадцать лет я питала ненависть к Дику — и какой в этом был толк? Что пожнет тот, кто посеет ярость? Гнев разрушителен, хочется ли тебе разбить гитару или загубить чью-нибудь политическую карьеру.
Я приехала в Нэшвилл, чтобы уничтожить Дика. Но теперь, когда я здесь, я не уверена, что это поможет. Если он сойдет с дистанции, в моей жизни ничто не изменится. Эмми не вернется. Так же, как мальчик из магазина может и не стать музыкантом. Я никогда не прощу Дика, но, наверное, мне будет лучше, если я перестану питать к нему ненависть. Адам и его профессора вряд ли докажут это в своих лабораториях, но негативная энергия лишает человека сил Я устала носить в себе гнев.
Я достаю мобильник и некоторое время бездумно нажимаю кнопки. Но потом звоню Дику в офис и после долгого ожидания наконец слышу его голос.
— Да, Хэлли, — неуверенно говорит он.
— Я в Сентенниал-парке. Мне нужно с тобой встретиться.
Повисает долгая пауза. Когда он отвечает, мне кажется, что уже наступила весна.
— Не волнуйся, это людное место. У меня нет мысли тебя застрелить, — успокаиваю его я.
— Это радует, — отзывается он.
Я объясняю, как меня найти, и Дик неохотно соглашается приехать.
— Скажи мне, что ты хочешь, Хэлли? — задает он вопрос и нервно добавляет: — Тебе нужна компенсация?
— Все, что мне нужно, — это справедливость, — говорю я.
Дик приезжает быстрее, чем я ожидала; мне видно, как он идет по аллее, низко опустив голову. На шее у него клетчатый шарф, руки в карманах, Вид довольно жалкий, И это о нем я столько лет думала, что он ворвался в мою жизнь и сломал ее?
— Я провела столько лет, думая о том, как я тебя ненавижу, — говорю я, когда Дик останавливается передо мной.
Он переминается с ноги на ногу и еще глубже засовывает руки в карманы.
— А я тебя — нет.
— За что тебе меня ненавидеть?
Он криво улыбается:
— Мне кажется, ты готова меня заложить.
— Нет, — качаю я головой. — Но я всегда думала, что ты не заслуживаешь ничего хорошего. Скажи мне правду. Ты был счастлив?