— Детка, ничего страшного. Мы с папой больше не вместе.
В тот день, когда мы с Биллом пошли за покупками и я услышала, как он разговаривает по телефону со своей очередной пассией, я поняла, что все кончено навсегда.
— Мама, он оказался таким подлецом. Я просто с ума схожу, когда думаю о том, что он продолжает причинять тебе боль.
— Нет. Я перестала страдать из-за тех вещей, которые мне неподвластны.
Хм-м… даже у Дика я чему-то научилась!
— Ты ненавидишь его?
Я ненадолго задумываюсь.
— Нет. И ты не должна. Папа тебя любит. Помнишь, что он всегда говорил?
— Что в его глазах я прекраснее всех звезд Млечного Пути.
Я улыбаюсь, вспомнив, как Билл читал Эмили на ночь сказки, когда она была маленькой. А потом крепко обнимал ее и говорил, что вселенная огромна, но его любовь к ней наполняет все мироздание. Как я могу ненавидеть такого мужчину?
— Семья может распасться, но она не перестает быть семьей, — объясняю я.
— Да, я понимаю.
— Храни веру во всех своих начинаниях. Разберись в своих пристрастиях. Скоро ты убедишься, что все складывается как нельзя лучше.
Эмили задумывается.
— Да. Понятно. Но все-таки экономику я не брошу. У нас такой классный преподаватель!
После разговора с Эмили я решаю, что будет честно по отношению ко всем, если моим отношениям с Биллом будет официально положен конец. Какое-то время уходит на то, чтобы смириться с этой мыслью, и вскоре я звоню Биллу и намекаю, что нужно обратиться к посреднику, вместо того чтобы тратить деньги на адвокатов. Он колеблется:
— Я не уверен, что хочу разводиться.
— Билл, нашему браку пришел конец, и мы оба это знаем.
— Я бы предпочел его сохранить, — говорит он.
Я слишком много знаю для того, чтобы его слова мне польстили.
— Назови хотя бы две причины.
— Пожалуйста. Во-первых, если я не разведусь с тобой, то периодически смогу приходить домой и наводить в саду порядок. А во-вторых, ни одна из тех женщин, с которыми я встречаюсь, не видит во мне будущего супруга.
Я невольно смеюсь.
— Билл, я ничем не могу тебе помочь с женщинами. Но если ты хочешь бывать у меня в качестве садовника, то добро пожаловать.
— Да, ты действительно меня понимаешь.
— Пытаюсь.
Пауза.
— Нам надо встретиться и поговорить. Полагаю, мы должны решить кое-какие вопросы. В частности, о тех билетах.
Я фыркаю. Кто бы мог подумать, что абонемент на все матчи «Никса» столь мощный рычаг? Вероятно, Билл выменял бы его у меня на полотно Пикассо, если б только оно у него было.
— Нам и в самом деле нужно поговорить.
— Ну так приезжай. Я только что достал бутылочку шотландского виски двадцатипятилетней выдержки. Можно будет его распить.
— Я не пью виски, — напоминаю я.
— Тогда посмотрим телевизор. Я купил новый, с плоским экраном.
Дорогое виски, которое старше его подружек, дорогой телевизор? Билл полностью подходит под описание среднестатистического пятидесятилетнего мужчины. Нетрудно понять, почему мы больше не подходим друг другу. Хотя, если я сумела договориться со всеми своими бывшими парнями, почему Билл должен быть исключением?
Я приезжаю к нему в воскресенье и с порога замечаю включенный на полную мощность телевизор с шестидесятидюймовой диагональю.
— Уютное местечко, а? — спрашивает Билл, приглашая меня войти. — Один из моих коллег прожил здесь много лет. Он сказал, что я могу располагать этой квартиркой сколько вздумается.
— И ты купил новый телевизор?
— Нужно как-то жить, — искренне отвечает он.
Я осматриваюсь и думаю: неужели человек действительно может жить исключительно на виски, пиве и чипсах; судя по всему, это единственное, что у него имеется из съестного. Нет-нет, я его недооценила. Билл гордо вносит огромное пластиковое блюдо. На нем жареные цыплячьи крылышки под сырным соусом и несколько анемичных морковок — явно для красоты. Вот человек, который покупает «наши специальные предложения — всего за $24.99». Если Билл и не питается в закусочной, то превращает в нее свою квартиру.
Он садится на кожаный диван и жестом предлагает мне сделать то же самое. Мы оба смотрим на широкий экран, буквально зачарованные зрелищем футболистов почти в натуральную величину. Матч вот-вот начнется; а пока что нам показывают накопившиеся за сорок лет интересные моменты, не говоря уже о самой интригующей части игры — рекламе. Я понимаю, что рекламодатели используют полуголых девиц, чтобы сбывать свою продукцию мужчинам, но зачем нужны лягушки, лошади и обезьяны? Апелляция к животным инстинктам?