— Быстрее! — приказываю я, — Поддай жару!
Но Карачиолла едет по старому, так, как будто Нойбауэра вообще не существует. Он не обгоняет Роземайера. Как мне кажется, он даже не пытается. Потом, после гонки, я не мог себе простить, что даже на секунду мог усомниться в старом тактике Карачиолле.
Дело в том, что для него погоня выглядела совсем по–другому. Карачиолла видит
мчащуюся перед ним серебристую машину. Он видит, как Роземайер размашисто проходит повороты, заднюю часть с тяжелым мотором заносит почти под прямым углом. Бернд Роземайер обращается с машиной так, как будто бы она была мотоциклом. Почти в каждом вираже одно из колес выскакивает за край дороги. Но до аварии дело не доходит.
— Черт возьми, — думает Карачиолла, — этот парень умеет водить! У него талант! Надо внимательно за ним понаблюдать.
И в то время когда Карачиолла на своей машине сражается с тяжелой айфельской трассой, он ни на секунду не выпускает из поля зрения противника. Он внимательно изучает его стиль вождения. Где Роземайер уменьшает газ, где тормозит, переключает скорости и ускоряется.
Такое изучение противника, в то время как ты сам занят еще и вождением собственной машины, ужасно изматывает нервы. Оно требует буквально нечеловеческой концентрации. Но Карачиолла занимается этим круг за кругом и сам при этом не теряет ни десятой доли секунды. И на одном из последних кругов он достиг цели, — теперь Карачиолла знает манеру вождения Роземайера вплоть до последней детали.
И пока я в боксах предаюсь отчаянью от безнадёжного положения в гонке и от того, что Руди никак не реагирует на мои сигналы, он заметил кое–что, что стоит больше, чем дополнительные сто лошадиных сил в моторе, а именно: что на всем протяжении трассы Нюрбургринг есть одно–единственное место, где его молодой соперник делает ошибку, место, где Роземайера можно обогнать. И это место находиться менее чем в двух километрах от финишной прямой.
Еще два круга. Карачиолла ждет своего шанса. Холодный как лед, подобно игроку в покер с непроницаемым лицом.
Последний круг: из громкоговорителей доносятся возбужденные голоса наблюдателей с разных мест трассы:
— «Аденауэр Форст»: Роземайер лидирует в 250 метрах перед Карачиоллой… Я передаю своему коллеге в «Кессельхен»…
— Это «Кессельхен»: Карачиолла в 180 метрах позади Роземайера… Я вызываю «Карусель»…
— Это «Карусель»: Роземайер лидирует с преимуществом в 50 метров…
Миллионы в Германии и Европе сидят перед радиоприёмниками. Быть может, вначале они слушали репортаж еще вполуха, но теперь, на последнем круге, они забыли о своем кофе или сигаретах. Внезапно во всех гостиных наступила полная тишина. Что происходит? Роземайер до сих пор непререкаемо лидировал. А теперь вдруг «Карач» приближается…
Перед «Антониусбухе», перед последним поворотом, который переходит в финишную прямую, Роземайер еще впереди. Зрители неистовствуют от восторга. «Несомненный аутсайдер» выиграет! А Бернд, светловолосый парень, уже сейчас
улыбается во все покрытое пылью лицо. Он приветствует публику, он ведет только одной рукой.
— Погоди, — думает Карачиолла позади него, — Погоди, мой мальчик, не все так просто как ты думаешь. Вот оно, твое слабое место!
И Рудольф Карачиолла превращается в комок чистой концентрации. Он буквально срастается в единое целое со своей машиной. Он влетает в последний поворот, оставляет четвертую скорость на секунду дольше, чем Бернд Роземайер, который уже переключил на пятую–ошибка, которую обнаружил Карачиолла. И он еще сильнее выжимает педаль газа, мотор яростно ревет, счётчик оборотов дрожит у красной линии. Mercedes почти прыжками приближается все ближе и ближе к Auto–Union Бернда.
Мы в боксах ничего не знаем о маневре Карачиоллы. А зрители на трибунах вдоль финишной прямой уже стоят на своих местах, чтобы приветствовать победителя. Последнее сообщение с трассы: «Роземайер в 20 метрах перед Карачиоллой…»
Там, в боксах Auto–Union, уже готовятся праздновать победу, в то время как я уже сдался. Не могу себе представить ни одной возможности, как бы Карачиолле еще удалось «сделать» Роземайера. Откуда же мне было знать, что самый последний поворот, последние две тысячи метров, станут решающими для этой гонки.
Теперь уже слышно приближающиеся со стороны Нюрбурга машины. Вытянулись десятки тысяч шей. Сейчас они появятся.
— Господин Нойбауэр! — длинный механик Циммер хватает меня за руку и показывает на трассу – туда, где мчатся две серебряные «стрелы».