— Пристрелить его. — Это прозвучало отнюдь не как вопрос.
— Неучтиво и неопрятно, — возразила Джен.
— И у нас нет пистолета, — прогнусавила постгриппозная Поло с заложенным носом.
— У меня есть! — радостно сообщила Грэйви.
Остальные лишь молча посмотрели на нее.
— Сдать его копам? — продолжила Кларисса.
— За что? — спросила Грэйви. — За то, что он притворяется кем-то другим? Ха! Мы все кем-нибудь притворяемся.
— Мне плевать, даже если он полный психопат. Он милый, и у него красивые руки. — Это, разумеется, подала голос Джен.
— Я чувствую себя человеком-погремушкой, — простонала Кларисса.
— Он мог бы оказаться серийным убийцей, — предположила Поло.
— Никаких шансов. Харизмы не хватит, — отрезала Грэйви.
— Прошу прощения, — вмешалась Кларисса, — по-моему, у него харизмы — на десяток серийных убийц.
Подружки вылупились на нее, выразительно подняв брови.
— Он напугал Саймона, — привела пример Кларисса.
— Саймона могут напугать даже мопсы Джен, — резонно возразила Грэйви.
— Слушайте, может, я и желаю ему смерти, но это не значит, что он мне не нравится, — сказала Кларисса. — Кроме того, он отец ребенка.
— Так почему ты ему об этом не скажешь? — прощебетала Джен. — Он думает, что это Саймон.
— А ты откуда знаешь, что он думает? — изумилась Грэйви.
— Оттуда. Потому что Кларисса так ему сказала. А я чувствую такие вещи.
— Это все фтористые соединения, — объяснила Поло. — Фтористые соединения в лос-анджелесской воде плохо влияют на мужиков. Они все поголовно сходят с ума.
— Предлагаю залечь на дно и собрать максимум информации, прежде чем что-то предпринимать, — подвела черту Грэйви.
Кларисса согласилась — в основном потому, что чувствовала себя усталой, эмоционально изнуренной и бегала писать через каждые пару минут. Она как раз опять отправилась в туалет (читая заодно древний выпуск «Архитектурного дайджеста», где Майкл Джей Фокс с женой демонстрировали свой новый сельский дом), когда зазвонил телефон.
— Ты по мне скучаешь?
— Саймон! — откликнулась Кларисса. — Я скучаю по тебе так же, как скучаю по своим ногам выше колен, которых не видела уже тыщу лет. Я скучаю по тебе, как по способности нагнуться, при этом не портя воздух.
— Нам надо поговорить, Кларисса, — заявил он. — Я чувствую, что почти готов взять на себя обязательства.
— Какие обязательства?
— Ну, ты знаешь… Обязательства… Такие обязательства, что…
— Саймон, не нужно ничего на себя брать. Никто ничего от тебя не просит.
— Замечательно. Я могу приехать?
— У меня совещание.
— А зачем ты мне звонила вчера вечером? У тебя был расстроенный голос.
Кларисса уже успела позабыть, что звонила ему в своем безумном — беременном — непонятно-замужнем — состоянии.
— Пустяки, ничего особенного.
— Тогда я позвоню позже, любовь моя, — пообещал он. — Мне нужно прослушать пару записей в студии.
— Давай-давай, слушай свои записи, подавись своими записями, мистер Запискин! — рявкнула Кларисса и бросила трубку.
Какая прелесть: ей абсолютно начхать, перезвонит Саймон или нет.
Утром псевдо-Аарон на мотоцикле отправился в «Эрмиталс», по дороге размышляя о том, что его старательно выстроенная лос-анджелесская жизнь стремительно катится в тартарары. Он лишится работы, потеряет все связи, никто не станет отвечать на его звонки, не будет больше двухчасовых ланчей в «Гриле», его изваляют в перьях и выгонят из города, как неудачника, без гроша в кармане. Не хотелось даже думать, что люди станут говорить о нем… о том, как он обманул всех вокруг. Это будет кошмар. Его затаскают по судам.
Да его просто прикончат.
Неплохой мог бы выйти фильм, мелькнула у него мысль.
«А как насчет любовной линии?» — услышал псевдо-Аарон вопрос, который непременно задал бы через год исполнительный продюсер.
Псевдо-Аарон слишком хорошо знал, чем закончится любовная линия: Кларисса его никогда не простит. Она его и близко не подпустит.
Он поставил на кон все, что имел. И проиграл.
Аароны встретились в президентском номере «Эрмитажа», где на неубранной постели валялись коробки из-под пиццы, недокуренные косячки из опрокинутой пепельницы, бесчисленные пустые бутылки из-под шампанского и пышногрудая блондинка.
Подлинный Аарон, полуголый и с трудом разлепивший веки, тоже не сумел выбраться из постели. Второй Аарон уселся в кресло рядом с кроватью и, пытаясь собрать мысли, раскатившиеся стеклянными шариками, приступил к выяснению, с какой стати Аарон номер один заявился в Лос-Анджелес.