Чтобы сохранить секрет, мне приходилось отказывать себе в том, чем большинство людей пользуется как данностью. Для меня невозможны были по-настоящему близкие отношения. Я держала своих мужчин на расстоянии вытянутой руки. Девушки, с которыми я работала или снимала жилье, считали меня настоящей устрицей с закрытыми створками. Пока не появился Филип.
Черт возьми!
Я по природе не жестока и не хотела никого обидеть. Я просто пыталась не влюбиться и таким образом избежать каких бы то ни было осложнений — но даже в самых худших кошмарах я не могла представить себе, что Стиви вновь появится в моей жизни, познакомившись с одной из моих подруг. Какая насмешка фортуны! По мне так лучше пусть разразится ядерная война, только пусть Филип не узнает о том, что я натворила.
Амели тоже не предложила ничего дельного. Она сказала, что я должна объясниться с Филипом. Ага, как бы не так! И что я ему скажу? «Филип, дорогой, помнишь ту свадьбу, которая была у нас полгода назад и за которую ты отвалил сорок тысяч? Так вот, милый, это ничего не значит, потому что я замужем за другим мужчиной» — так, что ли? Хорошо хоть, что Филип уехал по делам на неделю и не может видеть, как меня бросает то в ярость, то в ужас.
У меня есть свой план.
Предположим, что Лаура еще не так глубоко увязла со Стиви (а так оно, скорее всего, и есть — они ведь встречаются всего несколько дней). Я попытаюсь убедить ее как можно скорее дать ему от ворот поворот. Как только мы выкинем Стиви из нашей жизни, все пойдет как прежде. Я рассказала об этом плане Амели, но она заявила, что я обманываю себя, и организовала для нас с Лаурой встречу за ленчем.
Амели заказала столик в «Пале-дю-Жардэ» в Ковент-Гардене. Вообще-то это один из моих самых любимых ресторанов, но сегодня мне трудно отдать должное его безупречному интерьеру и соблазнительному меню.
— Столик у окна! Замечательно! — радуется Лаура. Скорее всего, она здесь в первый раз — она глаз не может оторвать от роскошной кожи и дерева и тончайших переходов между серым и коричневым — доминантными цветами декора. Сегодня она оставила Эдди в детском саду — и, чтобы компенсировать бюджетную брешь, отработала лишнюю смену в своей приемной. Меня несколько сбивает с толку, что она решительно настроена вести себя как обычный человек, а не как губка для мытья посуды. Очаровательно. Ужасно.
— Ты с ним переспала? — требовательно спрашиваю я. Я сказала это громче, чем рассчитывала, и половина посетителей поворачивается в нашу сторону.
— Ничего себе! Мы еще даже меню не пролистали, а ты уже такие вопросы задаешь, — мямлит Лаура.
Я внимательно смотрю на нее, стараясь понять, что означает такая реакция — обиду, возмущение или попытку уклониться от ответа? И почему она так реагирует — потому что переспала или потому что не переспала с моим мужем? Одним из моих мужей.
Я перевожу взгляд на Амели. Она неодобрительно косится на меня и берет в руки меню.
— Думаю, нам стоит попробовать шампанское, — говорит она.
— О, замечательно, — тут же соглашается Лаура, против обыкновения даже не поинтересовавшись, сколько оно стоит. Похоже, она слишком счастлива, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Амели подзывает официанта и заказывает шампанское и бутылку воды. Когда официант удаляется, я снова спрашиваю:
— Ну, так ты с ним переспала?
— Стиви Джонс соблазнил меня словами, — со значением говорит Лаура. Я понимаю, что она репетировала свою речь, и это меня слегка беспокоит. — Не глубокими, проникновенными и поэтичными словами некоторых песен Элвиса и уж точно не глупыми, предсказуемыми, попсовыми словами других его песен. Ну как в «Сдавайся»: «Я весь горю, тебя боготворю, а без тебя, наверное, умрю» — ну и так далее.
Тут она закатывает глаза — это должно означать, что ей смешны такие штампованные фразы и что они недостойны ее. Но все впечатление пропадает, потому что если бы я захотела описать, как Лаура выглядит в этот момент, то сказала бы, что она, похоже, вся горит и явно кого-то боготворит. Перед лицом таких очевидных фактов трудно смеяться над глупыми песнями. Я смотрю на Амели. Она тоже под впечатлением — как и я, видит, что Лаура выросла еще больше. От ее сутулости не осталось и следа. Я никогда не видела ее такой сильной и красивой.
— Он соблазнил меня моими собственными словами, — заявляет Лаура, улыбаясь до ушей.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Амели.
— Стиви Джонс задает вопросы, внимательно выслушивает ответы и задает еще больше вопросов. Я и не подозревала, что могу быть такой интересной собеседницей, — объясняет Лаура. — Белла, прости меня за то, что я осталась в пабе, а не пошла с тобой. Ты на меня больше не сердишься?
Я киваю и надеюсь, что Амели заметила, что у меня хватило совести покраснеть.
— Это было свинство с моей стороны. Я понимаю, что мне следовало схватить сумочку и уйти, не обратив внимания на то, что он пел для меня.
— А он пел для тебя? — бормочу я. Такое ощущение, будто рот набит мылом.
— Да! — Лаура сверкает зубами. — Я должна была выбежать из бара, догнать тебя на улице и все выяснить, — но я просто не могла. Прости. Кстати, как ты сейчас-то себя чувствуешь? Все нормально?
— Еще чуть-чуть подташнивает, — мямлю я. И это, кстати, правда.
— Я решила, что ты съела что-то не то — или что все из-за того, что мы мешали напитки. Но все равно, тебе, наверное, стоит пойти к врачу и проверить, что там такое. Ведь тебе уже довольно долго нездоровится.
— Шесть дней.
Официант ставит на стол бутылку воды и приносит шампанское в ведерке со льдом. Не успевает он наполнить бокалы, как я уже осушаю свой до дна и наливаю следующий.
— Будем здоровы, — улыбаясь, говорит Лаура. — Ничего себе! Ну у тебя, подруга, и жажда.
Я уже собираюсь в третий раз спросить, спала Лаура со Стиви Джонсом или нет, как она говорит:
— Я просто невероятно счастлива, и это при том, что мы так и не переспали.
Слава тебе господи. Я чуть не захлопала в ладоши, но вовремя остановилась, подумав, что такой жест с моей стороны наверняка привлечет внимание Лауры и Амели.
— Всю последнюю неделю мы видимся каждый день, и, девочки, я бы соврала, если бы сказала, что мне его не хотелось. Он «о-о-х-а-а-х» на все сто. — Лаура изображает сладострастные стоны в духе Мэг Райан; при других обстоятельствах это выглядело бы забавно. — Но я никуда не тороплюсь, — заявляет она с самоуверенной улыбкой.
— Это самый лучший подход, — говорит Амели и со значением косится на меня.
Уф! Глубокий вздох. Ну, по крайней мере, она не увязла в этом по самые уши. Теперь, когда я знаю, что Рубикон ими не перейден, я успокаиваюсь настолько, что чувствую себя в силах заказать морского окуня с картофелем фри. Амели повторяет мой заказ. Лаура, несмотря на то что она худая, как вешалка, и легко могла бы позволить себе набрать пару фунтов, останавливается на креветочном салате. Я сомневаюсь, что она и правда будет удовлетворена таким низкокалорийным блюдом, — не думаю, что после своего судьбоносного столкновения с уличным музыкантом она хоть раз нормально ела.
— Ну а что вы тогда делали, если не трахались? — спрашивает Амели. Отличный и вовремя заданный вопрос — но одновременно грустное свидетельство того, как обстоят дела с обрядами ухаживания в двадцать первом веке.
— В субботу мы водили Эдди в Музей наук.
— А ты не поторопилась их познакомить? — спрашиваю я. — Эдди будет переживать, если Стиви некоторое время будет присутствовать в его жизни, а потом вдруг исчезнет. — Мне нужно было подчеркнуть, что он обязательно исчезнет.
— Мы ходили туда, чтобы узнать больше о силе тяжести и законах движения, а не затем, чтобы качаться на люстрах, — смеется Лаура. И чего это она все время смеется и хихикает? — К тому же в присутствии Эдди Стиви вел себя очень сдержанно. Мы даже не держались за руки. При взгляде со стороны можно было подумать, что мы просто друзья. Большую часть времени он играл с Эдди, а не общался со мной.