Они прихорашиваются, гримасничают, принимают различные позы. Они целуют Стиви в щеку, замирают, когда должен щелкнуть фотоаппарат, позволяют себе фамильярности: одна щиплет Стиви за задницу, вторая за ширинку. Пока не пострадал его пах, Стиви, похоже, не имел ничего против такого обращения, но потом он вежливо, но решительно гонит женщин восвояси.
Я весело смеюсь над происшествием, надеясь этим скрыть тот факт, что я с радостью растоптала бы им лица своими шпильками.
Стиви решает чего-нибудь выпить, не поднимаясь в номер и не переодеваясь, но скоро становится ясно, что в этом случае покой нам только снился. Все в баре ведут себя так, будто он крестный отец их ребенка. Кто-то покупает ему выпивку и просит что-нибудь спеть. Кто-то оттесняет нас — его девушку и друзей — в сторону и требует фотографии. Одна пара знает о финале Европейского конкурса двойников Элвиса.
— Правда? — спрашивает Стиви. Он весь лучится от гордости, хотя и старается казаться невозмутимым. — Э… а как вы о нем узнали? Из рекламы или газетной статьи? Как я понимаю, это мероприятие широко рекламируется в местной прессе и на радио. Не подумайте, что я хвалю свое болото, но мне кажется, организаторы проделали большую работу для того, чтобы конкурс приобрел должный масштаб и значительность.
— По правде говоря, мы здесь с итальянским королем, — говорит парень.
— Он мой брат, — улыбаясь, говорит девушка. — Мы приехали поболеть за него.
— А! Тогда понятно, — говорит Стиви, кивая головой. Он осматривается по сторонам: — А он сейчас здесь? Я, кажется, знаю, о ком вы говорите. Познакомился с ним на фотосессии.
— Нет, его здесь нет. Он в номере — отдыхает. Завтра генеральная репетиция со зрителями. Он не хочет мучиться похмельем.
Интересно, не прозвучало ли это для Стиви как упрек.
— Ну, пожелайте ему от меня удачи.
— Он не нуждается в удаче. Он и без нее победит, — улыбается преданная сестра итальянского Элвиса.
Я едва удерживаюсь от того, чтобы не вызвать ее на дуэль на рассвете, — Стиви и так ожидает сражение — послезавтра, на конкурсе. Так что я просто говорю, что нам надо идти — мы хотим как можно скорее попасть в казино.
Мы долго не можем решить, в какое казино пойти, — выбор столь широк, что это даже раздражает. В конце концов мы останавливаемся на «Бэллис»: оно находится не так далеко, и Фил хочет посмотреть на танцовщиц. Стиви, кажется, в танцовщицах не слишком заинтересован, но я думаю, он не останется в обиде: его наверняка ожидает активное проявление внимания со стороны поклонниц Элвиса. На улице замечательный мягкий вечер, и мы решаем дойти до казино пешком, а не брать такси.
Преодоление укреплений, окружающих «Бэллис», — это отдельная история. Мы долго едем по длиннющему эскалатору, а справа и слева от нас каскадами сбегает вниз вода, играют светом пилоны, молчаливо возвышаются гигантские пальмы. Меня это даже начинает утомлять. Ничего себе, как быстро я привыкла к таким грандиозным, на грани абсурда архитектурным решениям. В тот момент, когда мы подъезжаем к входу, начинается водно-звуковое шоу с участием огромного количества фонтанов и нагнетающей волны машины. Вне всякого сомнения, грандиозный спектакль, но боюсь, после некоторого количества просмотров он начнет казаться чересчур однообразным и даже назойливым.
Перед нами возникает огромная по протяженности мешанина огней, надписей, игровых автоматов, столов для игры в кости, рулетку и разные виды покера. Все вокруг отливает красно-розовым цветом: играющие люди, бутылки и стаканы, стены, крупье и игровые автоматы. Перед нашими глазами разворачивается шумный, яркий, захватывающий спектакль.
— Ну, куда угодно, но только не в зал для баккара, — говорит Фил. — Я читал о нем в путеводителе. Там собираются игроки, готовые поставить на кон сотни и тысячи долларов. На принятом в мире азартных игр жаргоне их называют «кашалотами».
Все мы соглашаемся с тем, что рисковать такими суммами — неслыханное дело. Белла кажется бледной от обилия новых впечатлений — она не любит азартные игры и ни разу в жизни не купила даже лотерейного билета.
— Это какое-то безумие! — восклицает она. — Здесь, кроме заведения, никто не выигрывает. Азартные игры — спорт неудачников, в самом обидном смысле этого слова.
— Не самое разумное отношение к данному времяпрепровождению, дорогая, — считает нужным заметить Фил, — по крайней мере, здесь, в самом центре одного из крупнейших казино Лас-Вегаса.
— Ничего не могу с собой поделать, — говорит Белла. — Ненавижу такие места.
Я жалею Беллу и думаю о том, что она не получит особенного удовольствия от сидения за столом, покрытым зеленым сукном, но некоторое время спустя мы дружно убеждаем ее в том, что от партии в блек-джек, или, как некоторые еще называют эту игру, двадцать одно, никто и никогда еще не умирал. Она выиграла первые несколько ставок, и в ней таки проснулся азарт. Ей понравилось играть против крупье, особенно пока у нее была возможность не поднимать ставку выше пяти долларов. Я хочу попробовать сыграть в покер, но Стиви, поддразнивая меня, говорит, что эта игра не для меня.
— Почему же? — спрашиваю я.
— Ну, она требует строжайшего контроля над всеми составляющими языка тела: жестами, непроизвольными мелкими движениями вроде почесывания или цоканья языком, изменениями выражения лица, взглядом. А твое лицо — как открытая книга.
— Я умею обманывать, когда мне это нужно, — не соглашаюсь я.
— Нет, не умеешь. — Стиви улыбается и тянется ко мне за поцелуем. — Даже ребенок может понять, о чем ты думаешь в каждый момент времени.
Все мы сначала немного выигрываем, потом проигрываем почти все, что выиграли (все, включая меня) и еще немного (все, кроме меня), и встаем из-за стола. Стиви мудро замечает, что проигранные нами деньги можно считать платой за этот специфический вид развлечения, вроде платы за вход в парк аттракционов. После этого я с легким сердцем опускаю последний выигранный доллар в пасть «однорукого бандита». Несколько минут назад у меня было плюс семнадцать долларов, а теперь по нулям. Но мне понравился процесс.
Двойники Элвиса в Вегасе повсюду. Только вчера я видела Элвиса, идущего по улице в компании двух танцовщиц, и еще одного у входа в церковь (было непонятно, то ли он служка, то ли священник); третий Элвис мыл машины на автомобильной стоянке возле вертолетной посадочной площадки. Поэтому я удивлена, сколько внимания сегодня привлекает к себе Стиви. За столом для игры в кости нам дарят три бесплатных броска — жаль, что ни один из них не был выигрышным. Нам покупают бесплатную выпивку. Поток поклонниц и поклонников не иссякает ни на минуту. В основном такая суматоха только добавляет вечеру прелести, если не принимать во внимание осаждающих Стиви блондинок.
— Как, наверное, здорово быть мужчиной, — говорю я Филу в баре, когда он передает мне большой мартини.
— Почему это? — спрашивает он.
— Ну, в мире гораздо больше привлекательных женщин, чем мужчин, — ворчливо заявляю я.
— У тебя что, проявились лесбийские наклонности? — шутливо спрашивает Фил. Он изображает во взгляде надежду. Сейчас он скажет, что может дать мне на время свою видеокамеру.
— Если бы! — горько вздыхаю я. Полагаю, он понимает, что я просто не уверена в себе. Как ужасно ощущать неуверенность, когда на тебе такое великолепное платье. Хоть бы Белла сказала что-нибудь ободряющее. Но она смотрит, как Стиви фотографируется в обнимку с двумя блондинками, и ее взгляд выражает беспокойство. Филип прослеживает за ним.
— А, понимаю. Лаура, брось волноваться. Женщины, обступившие Стиви, — профессиональные блондинки. Они не представляют никакой опасности.
— Профессиональные блондинки? — переспрашиваю я. — Ты думаешь, они проститутки? — Я испытываю сильный ужас и легкое любопытство.
— Нет, — улыбается он, — не до такой степени… Ты не можешь распознать этот тип женщин, потому что в Великобритании они почти исчезли. Ну, или, по крайней мере, они не водятся в Шепардс-Буш и поблизости от твоей работы и детского сада Эдди. Подобные женщины посвящают всю свою жизнь ублажению мужчин. Ну или, скорее, богатых и знаменитых мужчин.