После Америки была еще череда переездов, один был связан с предательством одного чечена, которого муж считал своим другом и которому очень доверял. Из пастуха, которым тот в прямом смысле был у себя на родине, Герман сделал его очень богатым человеком. Занимал он на бирже должность завхоза, и в его распоряжении был хозяйственный бюджет офиса, причем от него не требовали отчетности о расходах. Большое доверие, которое муж испытывал к этому человеку, стало пропорциональным разочарованию по мере неожиданности от его предательства. И стала хорошим уроком на всю жизнь: друзей-чеченов у него больше не было никогда. И хоть интуиция в отношении этого товарища его подвела, Германа очень выручила привычка всегда обращать внимание даже на незначительные мелочи, которые происходят в его рабочем коллективе, следуя принципу, что «дыма без огня не бывает». И на момент, когда этот чеченский товарищ весь рассыпался в заверениях любви и преданности, по незначительным поступкам с его стороны все же насторожился и на всякий случай вывез нас поздним вечером из дома, в котором мы тогда жили, к своим друзьям, создав снаружи антураж будто мы дома. Надо сказать, что в этот дом мы переехали совсем недавно. Вернувшись из Нью-Йорка, пожив некоторое время опять на съемной квартире, Герман приобрел дом в очень красивом месте Подмосковья. На участке было много яблонь, когда мы въехали в этот дом, стояла осень и плодовые деревья словно полыхали красным пламенем от изобилия на ветках темно-красных яблок. Только обустроившись и порадовавшись, что у меня наконец-то появилось свое жилье, буквально месяца через два после новоселья случается эта неприятная история. Наутро дом, из которого мы так срочно эвакуировались под мои вполне объяснимые причитания, был взорван. Пока Герман регулировал этот вопрос, нас с дочкой переправили в Питер, и это был как раз тот момент, когда даже родители не знали, где мы находимся, так как этот «друг» был очень приближен к нашей семье и знал адреса всех наших близких родственников. Так что на определенное время наше общение с родными было прекращено. Место, куда мы с дочкой вынужденно переехали, было очень красивое, все в высоченных елях, стиль домов больше напоминал финскую деревню, чем Питерскую область. Дом был большой и отапливался семью печками-голландками, и их все приходилось топить, так как переехали мы зимой, это был мой первый опыт жизни с печкой. Со мной в это временное прибежище отправились мой брат Николай со своей женой и их годовалым сыном и наша верная собака Алиса. Хотя это были месяцы разлуки и переживаний за мужа, я всегда потом с теплотой вспоминало это время, потому что именно в такие моменты проявляется сила чувств, и те короткие и редкие свидания были такими яркими, что компенсировали долгие дни разлуки и тревоги. Прожив там до начала весны, мы переехали в Репино, сняв домик на берегу Финского залива. Здесь тоже было красиво, мне очень нравилось ходить гулять с маленькой Полинкой на залив. На берегу было много больших валунов, и ей доставляло огромное удовольствие по ним лазить. Когда все наконец благополучно закончилось и предатель был обезврежен, мы вернулись обратно к Герману в Москву. И вскоре обустроились на Рублевке. Я была уверена, что переезды в моей жизни закончились. Часто в разговоре с родственниками у меня проскальзывала фраза: «У меня уже не тот возраст, чтобы переезжать, все, я уже отъездилась». Но, как говорится, «никогда не говори никогда». Прожив девять лет на Рублевке, я опять пустилась в путь, только семья состояла уже из семи человек, а впереди меня ожидало еще восемь переездов.