А моя мама вначале работала преподавателем русского и литературы, в Шанхайском университете, куда попала с мужем, передававшем опыт судостроения в советские времена дружественной нам Китайской Народной Республике. А вернувшись через три года обратно в Москву, поступила на должность начальника по кадрам в НИИ, работающего на космическую отрасль. Там она подружилась с Галей Хрущевой, невесткой бывшего главы государства, с которой они общаются до сих пор. Так что мы с Хрущевыми дружили семьями, и я часто общалась с Никиткой Хрущевым-младшим, он был ровесником моего брата Николая, старшего меня на три года. Никита умер несколько лет назад — он болел с детства. Помню, он увлекался жучками. У Хрущевых вся стенка была в засушенных разнообразных насекомых: от самого маленького жучка до громадного. Была у него в коллекции и редкая бабочка «Мертвая голова» с рисунком на груди, очень похожим на человеческий череп. Ему ее из Африки привезли. Он так и стал потом биологом. В первый раз, когда мама взяла меня с собой в гости к Хрущевым, меня поразило обилие шкур в разных комнатах, а квартира была очень большой, так что можно было заблудиться в многочисленных кабинетах, спальнях и т. п. помещениях и соединяющих их коридорах. Шкуры разных животных: медведя, волка, льва и многих других представителей фауны — были выделаны вместе с головой. Торчащие клыки и застывший, стеклянный взгляд искусственных глаз, как будто устремленных на тебя, нагоняли на меня ужас. Почему-то врезалось в память рождение у Хрущевых второго сына, Сергея. Если первый был назван в честь знаменитого деда, то второго назвали в честь отца. Галя по-хорошему завидовала маме, что у нее есть дочка, так как тоже очень хотела иметь девочку, она даже думала, если родится дочка, назвать ее Аленкой. Но родился сын. И вот мы с мамой отправились поздравлять новоиспеченную маму с новорожденным. Для малыша была выделена очень большая комната, по внешнему виду и стерильности которая царила в этой детской напоминавшая чем-то больничную палату. Комната была выдержана в серо-белых тонах. Из мебели там была детская кроватка, пеленальный столик и шкаф с детскими вещами. Эта мебель по сравнению с большим метражом помещения производила впечатление каких-то точечных штрихов, а не привычной обстановки детской комнаты. Поэтому, наверное, у меня и запечатлелось в памяти это событие благодаря непривычному антуражу, трепетности, с которой совершались все движения по отношению к новорожденному, и счастливому лицу Галины Хрущевой.
Мы с Германом познакомились, когда он уже зарабатывал весьма приличные для его возраста и для того времени деньги. Ему было на тот момент двадцать три года, он уже успел отслужить в армии, где проходил службу в железнодорожных войсках в Монголии, отработал токарем год на заводе, отучился полтора года в Московском государственном университете, на юридическом факультете. Но бросил его из-за конфликта с преподавателем истории, коммунистом со стажем. Герман заявил ему на одном из семинаров, что считает коммунистический режим самым кровавым в истории человечества. На что преподаватель поставил условие: либо Стерлигов остается в стенах вуза, либо он. Герман ушел из университета и занялся зарабатыванием денег, что у него очень даже хорошо получалось. Его предпринимательская деятельность и стала первопричиной нашего знакомства. Моя мама сдавала квартиру, а Герман как раз искал что-нибудь под офис. В тот день, когда мы встретились, я получила диплом и у меня начались каникулы до начала осени, когда должна была наступить моя новая, уже рабочая жизнь. Был жаркий июльский день, мы с братом ушли в Строгино купаться на Москва-реке, а Герман как раз в этот момент пришел к нам домой смотреть, что у нас сдается. Когда я вернулась с пляжа, увидела Германа, договаривавшегося об условиях аренды квартиры с моей мамой на нашей кухне, поздоровалась и, выйдя в другую комнату, услышала через неприкрытую дверь, как он спросил маму: «Вы не возражаете, если я возьму Вашу дочь замуж?» Мама восприняла это как шутку, сказала: «Конечно, берите». В этот же день Герман сделал мне предложение, пригласив, опять же с разрешения мамы, на свидание. Он сказал: «Выходи за меня замуж, я буду миллионером». Такое признание меня очень удивило. Все в то время хотели быть инженерами, врачами, а профессия миллионера была тогда не очень популярна, точнее сказать, малоизвестна. Ведь это были еще советские годы, миллионеров тогда в стране еще никаких не было, про них тогда знали разве что из книги Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Мы вообще воспитывались по-другому. А как же любовь? Я очень удивилась и сказала ему прямо: «Я же тебя не люблю». А Герман отвечает: «Это неважно, полюбишь. Главное, что я тебя люблю». Потом сказал: «Я с твоей мамой уже знаком, теперь поехали знакомиться с моей». Мы поехали на Ордынку, где я познакомилась с его мамой, Маргаритой Арсеньевной.