— А теперь чудеса бывают у вас?
— Чудеса мнози, сколько хочешь, только веруй. Все чудо: гора стоит — чудо, лес на камне растет — предивно. Птица летит — и то чудо, ибо ежели бы господь не повелел ей летать, быть может, она бы и плавала, как Левиафан-рыба, или ползала, как змий-гадюка!
История Валаама затем повествует о некоем блаженном Авраамии-чудотворце из града Чухломы. Родители его были неверны, и он по-чухломски (какой это еще язык?) назывался Иверик. Восемнадцать лет он лежал расслабленный на одре своем и, узнав о Христе Иисусе, помыслил: "Убо помилует ли мя когда? И се внезапу почувствовал в себе силу, нашедшую нань[21], и нача превращатися семо и овамо[22], и рукама, и ногама, пресмыкаяся, владети и возста здрав". Затем он отправляется в новгородские пределы, прославляет имя Божие и на Валааме постригается, при чем "новоотрожденный тот муж восприя и зельнейшее богоугодное тщание"[23] Потом Авраам действовал по общей программе: статуев чудесно сокрушал, веру распространял, тьму идолобесия рассевал и дьявола посрамлял неоднократно.
— Неужели не осталось более точных сведений о доисторических временах Валаама? — спрашивал я у братии.
— Должно быть, есть в финских и шведских архивах!
— Что ж вы не приложите старания разработать их?
— Во-первых, языков этих не понимаем, а во-вторых, что возможно, делали. Когда одного известного историка отправили в Гельсингфорс[24], то отец Дамаскин послал пятьсот рублей на разработку архивных сведений о Валааме.
— Ну и что же?
— А деньги прикарманил, сведений же никаких, по слову писания, "не даде!".
Второй период истории Валаама, с 960 до 1715 года, полон превратностей, разорений, истреблений. Монастырь то оказывался в развалинах, то возникал вновь в еще пущем блеске. Прежде всего, в XI веке его разорили шведы и повторяли потом это занятие с настойчивостью и злобой неимоверной. В 1578 году они, напав на обитель, прирезали 18 достоблаженных старцев и 16 послушников, "тщась о распостранении ереси люторовой"[25]. В 1581 году на острове был мор, истребивший и старцев и послушников, а что осталось от мора, то опять попало в лапы к шведам, которые в третий уже раз сожгли обитель. Иноки разбежались по лесам и на версе[26] гор, среди пустыни, поставили свои малые келейки. В 1595 году, перед самым миром, монастырь вновь был разорен шведами. В том же году был заключен мир, и России возвращена вся ее древняя новгородская собственность. Великий князь Феодор Иоаннович возобновил обитель.
— В других монастырях иноки во время нападений защищались. В Соловках, например, в Святых Горах.
— А у нас нет. Потому мы прельщаем кротостию и уловляем смирением. Меча валаамские иноки не обнажали и крови не проливали… Не подобает! Наши латы — вот, — взял он себя за рясу. — Оне ото всего свободят!
— Однако, как шведы-то были… Коли бы вооружились, менее бы вас погибло!
— Эта погибель во спасение. Другие монастыри-то падают и разрушаются, а мы молитвами убиенных и доселе красуемся. Вот вы и рассуждайте, что выгоднее: вооружиться либо голову под нож… Дело, за которое кровь пролилась, — дело прочное. Не оживет, аще не умрет! Глубокие ростки пускает оно, и нескоро их вырвешь вон. Дурная трава ничем не полита, ни кровью, ни потом. Оттого она год и живет!
В царствование Иоанна Грозного иноческая жизнь так развилась на Валааме, что избыток монашествующих перешел на матёрой берег[27], и в одном только пункте, где ныне стоит Сердоболь, основалось двенадцать скитов. Рай инокам был на Ладоге: все вокруг принадлежало им, так что в XV и XVI столетиях Валаам называли уже не иначе как честною и великою лаврою. Вся корела, даже и кексгольмская, была православной. В духовном отношении монашество более соответствовало своему идеалу, чем ныне. Богатства обители росли. К ней были приписаны деревни, подворья, соляные варницы.
— Да, тогда обитель была воинствующей и торжествующей! — вздохнул монах, беседовавший со мною.
— А теперь?
— И ныне хорошо, и ныне дом Божий не оскудевает.
Мы в нашем очерке минуем всевозможных строителей, игуменов и гостителей монастырских. Для нас гораздо более ценности имели бы сведения об отношениях Валаама к окрестному населению, но, к сожалению, ни в одной из книг, написанных об обители, не встречается данных такого рода. Отношение к крестьянству в настоящее время мы наблюдали сами, о том же, что было прежде, можно судить по тому только, что при первом случае корела кексгольмская и сартавальская обращалась к "пагубному лютерову заблуждению". С 1572 года Валаам делается местом ссылки для "исправления заблуждающихся и кающихся". Так в этом году великий князь Иоанн Васильевич, "угрызаемый совестью о низвержении и мученической кончине св. Филиппа, митрополита московскаго"
23
… зельнейшее… тщание… — Зельный — сильный, обильный. Тщание (церк.) — усердие, старание, забота.