возвышающийся на затылке, на тонком теле трепыхалось голубое
платье, поверх платья – свободная длинная кофта из тонкой
мериносовой шерсти. Гомозов узнал в ней ту самую девушку,
которую уже видел однажды в парке. Да, да, он хорошо запомнил
ее, так как отлично помнил всех своих раздражителей, они сами
собой запечатлелись в его памяти.
Сейчас большие глаза молодой женщины на него вовсе не
смотрели, не желали оценить Филолета Степановича хоть
мимолетным движением, словно ничего живого поблизости. Ее
взгляд, устремленный в сторону, задумчивый, слегка потухший,
был таким нерешительным и рассеянным, что создавалось
впечатление, дама не знает, куда идти.
Гомозов воспользовался моментом, подошел ближе и с укором,
пусть не явным, выговорил то, что не получилось довести до
сведения этой молодой женщины еще в автобусе:
– Вы знаете, совсем не обязательно было за меня платить! Мне
оставалось-то проехать! Одну остановку! А вы! Ну, кто вас
просил?! – это играло в нем раздражение за недавнюю
унизительную сцену в автобусе. – Но не надейтесь, – добавил
язвительно он, – я не собираюсь чувствовать себя обязанным! Ведь
вас никто не просил!!!
Женщина обратила на него свои большие спокойные глаза и
тихо, но грозно выговорила:
– Слушайте, идите домой! Вы мне ничем не обязаны! Никто
никому ничем не обязан! Просто хотелось без скандала доехать!
Идите! Идите уже! – она сделала брезгливое движение рукой,
прогоняющее нежелательного собеседника.
– Идите вы сами! – дерзнул Гомозов, от того, что им помыкала
эта худощавая человеческая оболочка, и уже изготовился
ретироваться, но потом вдруг остановился и обернулся – женщина
не уходила. – Ну, что вы стоите?! Что стоите?! – дотошно взъелся
он сейчас больше от усталости, чем от раздражения. – Так и
замерзнуть можно, в ваших-то ризах. Идите! Идите же! Не стойте!
Посмотрите, что на вас за наряды?!
– Вы меня еще и прогонять будете?! – возмутилась незнакомка
присутствием приказного тона, Бог весть от кого. – Какое, в конце
концов, вам дело?! Может, я не на той остановке вышла!
Представьте себе, перепутала! Бывает такое! А сейчас –
остановилась подумать. Кто знает, может, теперь придется пешком
идти?!
– Куда ж вы направляетесь, в столь поздний час? – недоумевал
Гомозов и становился похож на прилипало.
– Это уж точно не ваше дело! – с ядом прошипела незнакомка,
искоса вскинув на него взор холодных красивых глаз.
Вот ненормальная, подумал Гомозов, однако, охваченный
странным неизвестным доселе волнением, произнес:
– В такой легкой одежде по ночному городу нельзя! Вы
простудитесь! Даю вам гарантию! С таким отношением к себе
можно ненароком подцепить простуду, или, хуже того, вообще
воспаление легких! Поверьте, это возможно. Разве вы не
чувствуете, какой холодный ветер?! – Филолет Степанович
рассеянно посмотрел на враждебно качающиеся кроны деревьев. –
Я недалеко живу, за теми высотками одноэтажный дом… Хотите, я
принесу вам что-нибудь теплое, кофту, к примеру, или шаль?
Женщина внимательно, с неподвижным лицом, слушала
говорившего. Гомозов воспринял это молчание за согласие.
– Только побудьте здесь, я мигом! Мигом! И не думайте! Это
чисто по-человечески. И ничего не значит! Сочувствие, так сказать.
Только вы подождите. Несколько секунд. А я сбегаю! Кофту потом
вернете, как время будет. А я заодно и деньги захвачу, которые вы
на меня за проезд потратили. Все-таки, я не привык в долгу
оставаться! – пролепетав это, он расплылся в благороднейшей и
глупой улыбке.
Дама, доселе молчавшая, задержала победный взгляд на
стоящем перед ней мужчине, неожиданно усмехнулась, отчего
Гомозову сделалось особенно неловко, и, не скрывая превосходства,
заявила:
– По вечерам, не на своей остановке, ждать неизвестно кого, в
надежде, что принесут кофту и мелочь за проезд?! Вы знаете, это
что-то из ряда вон, – ее слегка подмерзшие малиновые губы вновь
потянулись в ухмылке с явным намерением унизить собеседника. –
Или, хуже того, вы меня к себе еще позовете?! Кто знает? Может
быть, это, в самом деле, вы и хотели предложить? – тут она колко
рассмеялась. – Но вы ведь даже не знаете, кто я. Даже имени моего
не знаете, к тому же, и я не знаю, кто вы.
От смеха у мужчины болезненно сжалось в груди, однако
женский ответ не привел в замешательство, он протянул руку и
быстро строго представился:
– Гомозов. Филолет Степанович.