Выбрать главу

наконец, на твердую землю, Филолет Степанович поспешил к

тропинке, которая вела к скоплению неприглядных домиков

впереди. У первого прохожего, вдруг обогнавшего, Гомозов спросил

о местонахождении общежития, и ему без затруднений ответили.

Поселок и впрямь, как упоминалось ранее, был совсем

небольшой: всего пять-шесть протяжных улиц, которые при этом

бесхитростно именовались: первая улица от реки называлась

«Первая линия», вторая улица – «Вторая линия», третья – «Третья»,

ну и так далее. За пятой или шестой улицей простирались поля,

которые когда-то засеивались пшеницей и овсом, а сейчас поросли

дикими яблоньками, кустами ирги, коневником и крапивой. Но,

впрочем, сейчас это не так важно, важно, что Филолет Степанович

в данный момент направлялся по улице Первая линия, и шел он к

удлиненному серому дому, на который ему указали как на «частное

общежитие».

Обшарпанный фасад дома смотрел на реку. Гомозов

приблизился, и с растерянностью для себя обнаружил, что дверей у

здания две. Он несколько поколебался, подступая к первой,

набрался решимости и напористо постучал. Несколько секунд

спустя за дверью зашуршало, зашумело, так словно упал медный

таз, кто-то выругнулся, и, наконец, послышались короткие

поспешные шаги.

– Вам кого? – тут же прогудел невидимый дух прихожей из-за

деревянной двери.

– Мне бы… – растерянно пробормотал Филолет Степанович,

отвечая невидимке. – Мне бы Елену.

– Ну, я Елена! – дверь вдруг распахнулась и на пороге из

воображаемого неплотного духа возникла плотная высокая

женщина неробкого внешнего вида. – Я Елена! – дама уперлась

крупной, увесистой рукой в свой пышный бок. – Жаль, что не

Прекрасная! Но жду только пр ынца! Вы не пр ынц, случайно?

Гомозов остолбенело покачнулся на месте. В себя его привел

неизвестно откуда прорезавшийся хриплый крик:

– Я тебе сейчас покажу прынца! Покажу прынца!!! – грозился

кулак из окна, в форточку выглядывал небритый мужик, (и теперь

хриплый крик объяснялся для Гомозова). – Будешь у меня знать!!!

Прынца ей подавай!

– Ах, вон он где! – возмутилась женщина, хитро ухмыляясь. –

Подслушивает! Посмотрите-ка на него! Подслушивать он меня еще

будет! Иди на диван, дурак безмозглый! Знаешь же, что одного тебя

мне достаточно, одного тебя люблю, ненаглядного! Ты ж мой

единственный! Э-эх! Дурачина! Закрывай живо форточку, и не

пускай воздуху, и так отопление еще не дали! Закрывай, иду уже! –

створка хлопнула, женщина чуть слышно добавила: – Дурень

проклятый…

– Мне бы Елену, но не вас я искал… Я, кажется, ошибся, –

пояснил Гомозов, оправдываясь, когда взгляд грозной женщины

упал на него вновь.

– Елену ему… Слушай, голубок, ну откуда же мы тебе столько

Елен возьмем?! Ишь ты! Не Вас! Другую! – она тяжело махнула

рукой и вздохнула. – Ну, да ладно! Так и быть! Побуду сегодня

волшебницей, я не ведьмой! Елену – так Елену, подскажу, где взять!

Еще одна Ленка дверью дальше живет. Не знаю, если не меня,

может, ее ищешь? Елену ему… Только тихо что-то у нее сегодня,

разве ушла куда…

– Ее! Ее. Наверняка ее! – воскликнул Филолет Степанович, от

чего неробкая собеседница вздрогнула. – Ее! Ушла, говорите?! А я

все же постучу! Постучу! Может, кто и откроет?!

Женщина на мгновение задумалась, чему-то усмехнулась,

одарила Гомозова пренебрежительным взглядом свысока,

развернулась и бесцеремонно ушла в дом. А Филолет Степанович,

не придав столь холодному прощанию значения, поспешил к

следующей двери. Приблизившись, он тихонько постучал –

тишина. Он постучал повторно – но снова, ни звука. Тогда Гомозов

легонько толкнул дверь, и та вмиг распахнулась.

– Не заперто, – буркнул он и нерешительно сделал шаг внутрь.

– Я ведь вхожу в чужой дом! В чужой! Но чего тут бояться? Это по

крайне важному делу! – успокаивал он себя. – Я ведь всего-навсего

интересуюсь судьбой этой сумасшедшей женщины… ее здоровьем.

Нет, и не здоровьем даже, и уж точно не судьбой… а самым

обыкновенным существованием, и только. Только существованием!

Что в том неправильного?

Через несколько секунд Гомозов уже заглядывал в первую

комнату. Никого. Выяснилось, то был просто чулан. Далее, чуть

слышно он зашагал по узкому коридору, который вел в другую

комнату. Подкравшись к входу, Филолет Степанович опасливо

заглянул внутрь, и от увиденного по его спине пробежал

невыносимый колкий мороз, мужчину поразило, словно молнией.