Моя ложечка. А как же моя серебряная чайная ложечка? –
подумал коротко Филолет Степанович. – Не заметила? Выходит не
заметила.
Через несколько минут Елена уже шла из кухни с двумя
кружками чая.
– Вот, пожалуйста, попейте, вам станет легче.
– Легче?
– Да, легче. При этом, яду вам не подсыпала.
Гомозов недоверчиво смерил женщину взглядом и принял
кружку.
– Вы извините меня, – проговорила Елена, – я действительно
перед вами виновата. Ворвалась тогда к вам в дом, наговорила
невесть чего… И потом еще и обвинила вас, именно вас, а не себя, в
том происшествии, когда вы схватили меня за руку. Я только потом
поняла, что вас напугала этими своими угрозами и суицидными
мыслями. Глупости все это. Приношу искренние извинения. Но
тогда, в первый раз, как я пришла к вам, мне действительно была
нужна помощь, был нужен собеседник. Понимаете, друг! Именно
друг!
Гомозов недовольно причмокнул.
– Нет, не подумайте, – вновь заговорила Елена, но уже
быстрее. – Не подумайте… – Я не предлагаю вам ничего, кроме
дружбы. Поверьте! Я не буду вас обременять. Если только чуть-
чуть. Но поверьте, это незначительно. Мне ведь просто нужна
помощь. И я не задену свое самолюбие, так настойчиво прося ее у
вас. Вы мне показались особенным.
Филолет Степанович недоумевающе посмотрел на нее.
– О какой помощи вы говорите? Я вас не совсем понимаю.
– О незначительной. Я же говорила.
– О какой?! – он напряг все свое внимание, всматриваясь
женщине в лицо.
– Разрешайте мне иногда беседовать с вами. Иногда. Мне
нужен собеседник, друг.
– Что?!! Вы опять за свое?! – вспыхнул Гомозов. – Что я вам
пастырь какой, беседы с вами разводить?! И вот, что я вам скажу на
это: идите вон с вашими просьбами, и заберите ваше печенье! Не
видите, мне нездоровится!
– Вижу! – ответила женщина. – Судя по всему, вам давно не
здоровится! Я уйду. Так и быть, я уйду! – она резко встала. – Нашла
тоже, у кого помощи просить… у больного человека! Я уйду!
Только пообещайте, что больше не ворветесь в мой дом!
Тут Гомозову вспомнилась вся та недавняя история, тот
назойливый сон, который, кто знает, мог бы повториться, и он вдруг
покривил лицом и нехотя произнес:
– Ладно. Постойте! Постойте! Я согласен. Можете приходить.
Иногда. И надеюсь, вы ненадолго в окрестностях нашего города.
– Вы угадали. Ненадолго. До весны. Еще четыре или пять
месяцев, – Елена грустно улыбнулась. – Теперь, когда наш с вами
договор в силе, я временно не буду вам докучать. До свидания! И не
вздумайте отказаться от своего решения!
Она быстро прошла в прихожую, накинула пальто и через
короткое мгновение дверь хлопнула.
Ушла, подумал Гомозов. Сумасбродка. Он взглянул на печенье
и решился даже взять одно. Однако есть не стал, только понюхал,
передернулся от сладковатого аромата, и бросил обратно в тарелку.
– Бр-р-р… Предсказуемо. Все слишком предсказуемо, –
пробурчал он непонятно к чему и закрыл глаза, прислушиваясь к
своему организму. В голове были боли, мигрень не проходила.
Стоило бы как следует отдохнуть, и здоровье должно поправится,
непременно поправится.
***
Женщина, согласно уговору, теперь заходила к нему. Бывало,
на неделе появлялась дважды. И так было в течение двух месяцев.
В последний из них, как заметил Филолет Степанович, она даже
перестала особенно досаждать своим присутствием (как определил
для себя Гомозов, будто ее характер выравнивался и улучшался).
Ему самому, кажется, становилось интересно замечать изменения,
происходящие в ней, будто он наблюдал изменения в погоде, а не в
чужом настроении и характере. Кстати, относительно погоды, в
этот светлый день, наконец, выпал снег и уже не первый, а
основательный, окончательно утвердивший законное время зимы.
Филолет Степанович пребывал на работе, когда белые
мохнатые, словно пучки седых волос, хлопья снега падали и
разлетались повсюду за стеклом. Он взглянул в окно и невольно
поморщился от всей этой колкой белизны и света, щипавшего
глаза.
После смены домой Гомозов добирался пешком, в планах
обязательным являлось прогуляться по парку. Так, пройдя парк, и
вдоволь насладившись тихой сумеречной, уже привычной для взора
белизной, он направился по центральной улице, чтобы заскочить в
магазин. В магазине Филолет Степанович приобрел незаурядную
необходимость на сейчас: конфеты с коньяком. «Свежие,
чрезвычайно свежие, наилучшего качества, – подумал практичный