Степанович без смущения откусил выбранный пончик, испачкав
нос в пудре, и теперь жевал, не скрывая удовольствия.
– Ах, вот вы о чем, – она взяла короткую паузу на несколько
секунд и после продолжила: – У меня просто не было времени. А
если честно, я больше не хочу вас беспокоить. И так уже измучила
вас своими визитами. Да, и еще… Мне стало лучше. Зачем же тогда
надоедать другим?
– Ну, и славно, что вам лучше, – грузно выдохнул Гомозов. –
Очень рад за вас.
Елена чуть потянула губы в улыбке и перенесла чашку на стул
поблизости, туда же поставила тарелку с угощеньями и открыла
крышку пианино.
– Вы умеете играть? – тут же спросила она Филолета
Степановича.
– Не то что бы умею…
– У вас красивые руки. Вы умеете играть! – уверенно
произнесла Елена, нисколько не сомневаясь в своей догадке.
– Не думаю, что сейчас это будет уместно.
– Уместно! Играйте! – возликовала женщина, эмоционально
вздернув руку и привстав. Гомозов этим жестом не проникся:
– Боюсь, что я ничего не вспомню. Восемь лет, как я сдал свое
пианино на чугун. Несносный был инструмент. Постоянно
расстраивался. Только на переплавку его. Я бы сдал его и раньше,
но одна женщина не позволяла мне этого. Она любила, когда я
играл.
– Женщина? – присела Елена. – У вас была женщина? То есть
нет. Извините, я просто не правильно выразилась. Конечно, была.
Вы просто не говорили об этом. Что за женщина? Расскажите мне о
ней.
Гомозов смолчал и смерил нахальную собеседницу взглядом.
– Женщина! Женщина! Где вы?! – вдруг пронзительно
закричала Елена. Она будто в поисках огляделась по сторонам и
заглянула под стул. – Ау! Женщина! Женщина, куда вы пропали?!
Филолет Степанович наблюдал за этим представлением с
непроницаемым видом. Когда Елена подняла на него глаза, то едва
не вздрогнула от его серьезного вида и виновато засмеялась.
– Простите меня. Не удержалась, хотела пошутить. Со мной
случаются такие припадки. Это ужасно неприлично, я знаю.
Признаюсь вам, что сейчас это какая-то недозволенная
истерическая ревность, да и вы, хуже того, секретничаете. А мне
ведь очень любопытно. Очень, очень хочется узнать про ту
женщину. Прошу вас, расскажите.
– Поверьте, нечего там знать, – пресек Гомозов.
– Как нечего?! – воскликнула Елена. – Она вас, что, не
любила? А любила только ваше пианино?
– Так именно, что любила.
– Так в чем же дело? Чего же вы еще от нее хотели?
– Одного. Хотел, чтобы она оставила меня в покое.
– Выходит, вы ее не любили.
Филолет Степанович отвернулся, показав свою неохоту к
данной теме, Елена уловила это и перевела разговор.
– Вы знаете, мне тоже очень нравится музыка, но для меня
никто никогда не играл. Не играл даже тот, про кого я вам так много
рассказывала. Хотя, мне было известно, что он превосходно играет.
– Чем же закончилась вся эта ваша история? – наконец
заговорил Филолет Степанович. – Какой же был финал?
– Ничего сверхъестественного, – женщина ухмыльнулась, –
все сказки рано или поздно заканчиваются, и заканчиваются всегда.
Это обязательное их условие. Иного не дано.
– Увиливаете. Похоже, мне не суждено узнать развязки. Но и
незачем. Я и так догадываюсь. Только бы хотел послушать, как вы
сами это изложите, признаете свою легкомысленную оплошность,
так доверяться людям. Это известный исход. Теперь я знаю вашу
историю, но вы так и не выговорили свои сожаления. Но знаю, что
вы сожалеете.
– Нет, – коротко и смело прервала Елена. – Ошибаетесь.
– Ну как же, – неверующе процедил Филолет Степанович. –
Спорить не буду. Это ваше дело. Никто не любит признавать свои
промахи. Ну, да ладно, оставим это. Все равно не дождусь от вас
честности, да и никто к этому не принуждает. Но, как же вы
вещали, он был почти идеалом. Таким талантливым, и
обаятельным, и понимающим, и умным. Ну, что там еще, всегда
боялся вас огорчить, задеть хоть словом, хоть отсутствием
внимания. Хе-хе… Прям вершина человечности и благородия! Так
и где же теперь он? Где он? Так неужели, неужели он вас и оставил?
Оставил, этот, ваш? – Гомозов причмокнул от удовольствия, видя
какой эффект производили его слова на Елену. Она поникла и
задумалась. Филолет Степанович продолжал: – И все-таки он
оставил вас? Да? Скажите! Оставил?! Или же…вашего
достойнейшего увели?!
Обиженным взглядом Елена кольнула своего собеседника.
– Да, увели, – она горько усмехалась, глядя прямо в лицо
Гомозову, от этого Филолет Степанович покоробился. Женщина тут