Когда я вспоминаю об этом сегодня, до меня доходит со всей ясностью, что на тот момент у Дэнни была жена и дети, и они оказались важнее, чем группа. Мы провели восемнадцатимесячные гастроли, а потом вернулись домой и с места в карьер вошли в режим записи «Stomp 442». Он не хотел работать над новым альбомом. Вероятно, он хотел быть дома со своей семьей и проводить время с детьми. Я не могу его винить за это, особенно сейчас, когда у меня есть сын. Но он должен был попытаться согласовать с нами свое рабочее расписание, чтобы проводить больше времени дома. Но он не пытался. Он просто стоил нам восьмидесяти штук баксов.
Пока мы работали над «Stomp 442», Time Warner провели реформирование компании путем массового сокращения сотрудников. Боб Краснов, Стив, все, кто был с нами в одной команде, были смыты гигантским корпоративным цунами. Компания назначила Сильвию Роун на пост президента Elektra. До этого она была генеральным директором и президентом East/West Records, и сделала себе имя на том, что открыла миру ряд исполнителей рэпа и R&B. Тогда мы об этом особо не переживали. Конечно, мы были подавлены, что люди, с которыми мы работали, ушли, но наш контракт по-прежнему был в силе, и мы подумали, что подружимся с новыми сотрудниками. Мы ничего не знали о Сильвии Роун, кроме того, что у нее в загашнике есть Pantera, которые начали создавать вокруг себя большую шумиху. «Vulgar Display Of Power» получился успешным, и они были близки к тому, чтобы стать очень популярной группой. И кроме того, она работала с AC/DC, так что мы подумали, что у нас тоже все будет ништяк. А потом мы услышали от нашего нового менеджера Стива Барнетта: “Вам остается только надеяться, что она хоть что-то знает о метале, но я знаю ее по работе с AC/DC. Это гребаный кошмар”.
Стив договорился с Сильвией о встрече, чтобы обсудить наши планы на будущее. Зашел в ее офис. Наш контракт лежал у нее на столе, и когда он сел, она сказала: “Во-первых, я бы никогда не подписала контракт с этой группой. Я бы никогда не заключила эту сделку”.
“Хорошее начало, Сильвия” – отозвался Стив. “Привет, как дела, и что ты имеешь в виду, говоря, что никогда бы не заключила эту сделку?”
“Я бы никогда в жизни не заключила эту сделку с этой группой” – повторила она. “Ее бы просто не было в моем расписании. Что там сейчас происходит? Что там по плану?”
“Вы должны выплатить группе аванс в 1,6 миллиона на запись пластинки” – напомнил он.
“Я хорошо знаю, что они получат!”
Стив рассказал, что мы находимся в Филадельфии, и работаем с Butcher Brothers и ожидаем от лейбла полного взаимопонимания. В нашем контракте было много деталей по части выделения долларов и бюджета на запись клипов. У нас в руках был железный и лучший для метал-группы контракт на выпуск пластинок, о каком мы когда-либо слышали – 10 миллионов долларов за три альбома. Разумеется, люди были убеждены, что эта сумма осела в наших карманах, но это было далеко от истины. Эти деньги пошли на запись видео, маркетинг и промоушн, не говоря уже о четырехмиллионном авансе на запись «Sound Of White Noise».
Начались наши отношения с Сильвией плохо, а стали еще хуже. Мы записали «Stomp 442». Даймбэг Даррэлл сыграл соло на “Riding Shotgun” и “King Size”, и на наш взгляд это был офигенный бонус при покупке альбома. Пластинка начиналась со шквальных ударов и не сбавляла темп ни на йоту. Это был не трэш, но у этой музыки были энергия и гнев. “Random Acts Of Senseless Violence” просто рвала в клочья. Эта песня была своего рода уголовным делом против всех, кто брал в руки оружие, чтобы совершить преступление. “Fueled” – отличный трэк для радиоэфира, а весь его дух подытоживается припевом: “То, что не убивает меня, лишь делает сильнее”.
Маркос Сиега снял клип, и мы думали, что все работает на нас… пока не вышла пластинка. Мы поняли, что Elektra в нас не поверили, и со своей стороны попытались сделать все, чтобы изменить их мнение. Я подчеркнул, что наш последний альбом был продан тиражом в семьсот тысяч копий, а Pantera выпустили первоклассный альбом. “Смотрите” – говорил я, “если 15% нашей аудитории пойдет и купит эту пластинку, то мы продадим сто тысяч копий только в первую неделю. Все, что вам нужно сделать, это минимум раскрутки, чтобы дети узнали, что вышла новая пластинка Anthrax «Stomp 442», и они ее тут же купят!”
Что же сделали Elektra? Чуть меньше, чем ничего. Они сделали то, что обязаны были сделать по контракту, и использовали все средства в своем распоряжении, чтобы найти всякие лазейки в контракте. Они словно хотели, чтобы мы облажались и пытались подорвать нам репутацию. В какой-то степени мы предвидели это и написали несколько песен вроде той же “Riding Shotgun”, текст песни которой выражает наше разочарование этой компанией: “Два шага вперед, сто шагов назад”. Elektra не потратили ни дайма на радио, и вообще никак не раскручивали альбом. Они словно использовали стиратель памяти из фильма «Люди в Черном», чтобы люди забыли, что мы вообще когда-то были группой. От стотысячных продаж в первую неделю в 1993-ем мы скатились до того, что едва могли продать двадцать пять за первую неделю двумя годами позже. Казалось, что это было просто невозможно и не укладывалось в голове.
Трудно было поверить, что фэны «Sound Of White Noise» слушают Soundgarden, Alice In Chains и Nirvana, и больше не хотят иметь с Anthrax ничего общего. Метал стал менее популярен, но он не был мертв. Pantera продавали кучи пластинок, у Metallica был «Load» и «Reload», и оба альбома неплохо продавались. Elektra просто “потеряли мяч”. Более того, они бросили его прямо в канализацию.
Хуже того, нашим поклонникам, казалось, тоже было плевать на нас. Мы выступали на площадках втрое меньше тех, что были в 93-ем и 94-ом, да и те были полупустыми. Полная деморализация. Казалось после того возросшего уровня успеха, что мы приобрели за все эти годы, мы были вынуждены бежать лицом на топор. Стив Барнетт прилетел на шоу в одном клубе под названием Trees, в Дип-Эллум, рядом с Далласом. В зале было шестьсот человек. Он никогда раньше не видел нас живьем, и сказал после концерта: “Парни, вы просто улетны. Мы перевернем этот корабль. Это большой корабль, но вы заслуживаете того, чтобы плыть в другом направлении”.
Он согласился, что это безумие, что мы не продаем пластинки и что Elektra наебывают нас как только могут. Можно сказать, они практически закрыли файл Anthrax и бросили его в огонь. Из группы, которая достигала золотого статуса с каждой пластинкой, выпущенной с 1987-го года, мы докатились до группы, которая кое-как продавала сто тысяч пластинок на мейджор-лейбле. Нам пришел конец. И всем было похуй. А потом Стив, тот самый мистер “Мы перевернем этот корабль” Барнетт, получил предложение от Sony стать главой международного отдела. Короче, и этот свалил с корабля. Так что уже никто не стоял на нашей стороне. Никто не хотел бронировать для нас концерты, и никто не хотел нас продвигать. Мы не продавали билетов. Гастроли в поддержку «Stomp 442» были потерей денег. Мир полностью изменился, и по сей день у меня нет ответа, куда подевались шестьсот тысяч человек.
К концу 95-го - началу 96-го моя личная жизнь стала зеркальным отражением моей карьеры. На мне ежемесячно висели огромные суммы, выплачивать которые я больше не мог. Я начал паниковать, потому что видел, что поток моих доходов начал истощаться, и я не знал, что мне теперь делать. Все начало принимать масштабы катастрофы, как и мой брак. Я был ошарашен. Никогда не думал о себе как о богатом человеке. Но много лет подряд у меня было много денег. А потом, когда их не стало, все пошло на унитаз. Я проводил большую часть времени в Нью-Йорке, потому что там я работал с группой. Один Бог знает, чем занималась Дебби в нашем доме на Хантингтон-Бич.
Между нами практически прекратилось общение. Когда я был в Калифорнии, мы жили вместе, но не были партнерами. Мы спали в одной постели, но не занимались сексом. Я думал, что она по-прежнему мой друг. У меня по-прежнему остались к ней чувства. Мне по-прежнему хотелось, чтобы у нас были отношения. Я просто не знал, как их привести в порядок. Я пытался оставаться романтиком и постоянно натыкался на стену с ее стороны. Я пытался заигрывать, а она лишь отвечала: “Не, не, не, я не в настроении”. Точно то же самое у меня было с Мардж, и я не мог этого принять, потому что очень не хотел, чтобы и второй мой брак дал трещину. Мозг кричал: “О, Боже! Ты разведешься и во второй раз. Ты лошара! Брак – явно не твоя сильная сторона”.