«А, ну да. Вообще-то я так не хожу» — сказал он. «Я слышал, что вы метал-группа, поэтому достал кое-какие вещи, в надежде что выгляжу клево, но я уже вижу, что это не так».
Он переоделся в джинсы и футболку, и стал выглядеть как нормальный парень, что для нас было намного комфортнее. Мы поржали с ним над идеей иметь определенный металический образ и много болтали о музыке. Ему нравились такие группы, как Rush, Deep Purple и Black Sabbath, у него были альбомы Iron Maiden и Judas Priest и мы решили, что в конце концов он вольется.
С Джои мы начали работать поздней осенью 1984-го. У него не было такого безмерного эго, как у Нила и Мэтта, и он был открыт к советам. Мы сразу перешли к разучиванию материала с «Fistful Of Metal» и парочке новых вещей. Это была кривая обучения, но очень скоро он въехал в то, что мы делаем. Он не задавал много вопросов и позволил себе впитать наш материал. Он был готов учиться, но не хотел быть главным. Вообще-то это были хорошие отношения. Каждый день он садился в студии в наушниках и просто впитывал наш стиль и разучивал песни. Я сидел и работал с ним, чтобы помочь спеть с нужным настроем и агрессией. Джои быстро все схватывал и когда что-то выучивал, он добавлял к этому что-то свое и пел на пределе своих возможностей.
В начале 85-го мы решили, что пока ничего не записали с Джои, нужно дать пару-тройку концертов. Мы никогда не видели его на сцене, а он и понятия не имел, как выглядят трэш-концерты, как выглядит мошпит и насколько безумны наши фэны. Мы забронировали серию концертов на Восточном Побережье, и сказали ему считать шоу образовательным опытом. Я сказал: «Слушай, это будет отлично, потому что ты сможешь почувствовать, что творится в этом жанре музыки, а потом сможешь вернуться с новым пониманием, насколько энергичной и взрывной она бывает. Ты должен это почувствовать, музыка должна пробрать тебя до кишок».
Он был целиком за, и мы отыграли в Нью-Йорке, Провиденсе, Бостоне и паре других городов, путешествуя в старом арендованном RV. Билли Милано был нашим водителем, так что Джои довольно скоро увидел тех, кого мы называли друзьями, которые в свою очередь зависали на местной метал-сцене. Были и другие сюрпризы.
Фэны ныряли со сцены, приземляясь друг на друга. Некоторые плыли вперед ногами и задевали своих приятелей мошеров ботинками по лицу. Начиналась драка. Была кровь, хаос. Это была анархия, только уже в США. И Джои она пришлась по нраву.
То, что мы сменили колеса и взяли его на гастроли, оказалось хорошим шагом, шагом, который помог ему раскрыться на «Spreading The Disease». Джои очень хорошо справился с задачей и спел песни так, словно был с нами с самого начала. На это потребовалось время, но работая над одной песней за раз и тщательно прорабатывая каждый куплет и каждый припев, и позволив всему этому впитаться, он исполнил потрясающие партии вокала. Благодаря нашим рекомендациям он научился, но добавил и собственные идеи к выбору нот, а его врожденное чувство мелодии отлично дополнило общую картину. На мой взгляд его работа на «Spreading The Disease» — это лучшая его работа в Anthrax до самого его возвращения на «Worship Music».
Одна вещь в Джои, которая казалась благом, но на поверку оказалась проклятьем — это что он не писал свои тексты песен. Он был абсолютно счастлив, когда пел мои слова и никогда не ставил под сомнение их содержание. Многие годы меня это устраивало, потому что мне нравился новый творческий челлендж, да и никто в группе не хотел писать тексты. Но это добавляло дополнительное время к процессу записи, время, которым мы не располагали. Очевидно я был вынужден закончить слова к песням до того, как он должен был их спеть.
На «Spreading The Disease» есть пара вещей, незаконченных еще с первого альбома. Нил написал тексты к «Armed And Dangerous» и «Gung-Ho», а я все остальное. Главная тема, которая проходит через весь альбом, это тема изгоя и борьбы за выживание. «A.I.R.» расшифровывается как «Adolescence In Red», это моя игра слов над «Rhapsody In Blue» Джорджа Гершвина. Я подумал, что было бы недурно придумать такое забористое название. Все считают, что «Madhouse» повествует о пребывании в лечебном учреждении, но на самом деле это метафора, что мы пытаемся оставить свой след в истории. «Medusa» рассказывает о персонаже греческой мифологии, женщине со змеями вместо волос, которая превращает людей в камень одним только взглядом. Эта притча стала метафорой о дерьмовой жене или девушке, но я писал не об этом. Просто Медуза казалось металом до мозга костей.
«Aftershock» — это мое видение ядерного апокалипсиса, а «The Enemy» — моя первая социальная композиция. Она о Холокосте. Будучи евреем я с раннего возраста узнал о Гитлере и нацистах, о том, что они убили шесть миллионов евреев, и считал своим долгом что-нибудь написать об этом. Называйте это этническим долгом, если хотите. «Lone Justice» о персонаже Роланде Дешейне из книги Стивена Кинга «Темная Башня». Это мой первый экскурс в мир Стивена Кинга, которого я открыл для себя в конце семидесятых после просмотра фильма «Керри». Этот фильм показался мне очень клевым, и я решил заценить книгу. К тому времени я стал заядлым библиоманом, и после прочтения «Керри» подсел на него. В 1978-ом Кинг выпустил «Противостояние», и я буквально затер его до дыр. Кроме того я хотел, чтобы герой песни «Lone Justice» был похож на Клинта Иствуда из фильма «Хороший, Плохой, Злой».
Я написал большую часть песен «Spreading The Disease» в начале 85-го, вынужден был это сделать. Мы уже находились в студии почти восемь месяцев, все гитары были записаны, а я по — прежнему торчал в Итаке, чтобы работать с Джои и удостовериться, что у него нужная интонация и эмоции для песен. В марте он начал записывать вокал. С наступлением апреля-мая начались странности с Карлом. Он забредал в студию посреди дня, пару часов мы над чем-то работали, а потом Карл смотрел на свои часы и говорил: «О, мне пора. У меня дома куча дел, о которых нужно позаботиться». Это стало происходить каждый день, и уходя домой, он не хотел, чтобы мы что-то делали с Алексом Периаласом, звукоинженером пластинки. Он лишь хотел, чтобы мы дождались его возвращения, а обычно это происходило только на следующий день.
Мы с Джои начали очень нервничать, и спросили Карла, что происходит, и почему он не работает с нами дольше. Ответил он так: «Если б вы могли приехать ко мне, подстричь газон и помочь по дому, тогда бы я мог проводить больше времени над продюсированием пластинки».
Я позвонил Джонни и передал ему слова Карла. Это было последнее, что он хотел услышать, потому что с каждым днем мы все больше превышали бюджет, и в тот момент у него были большие проблемы дома с женой Маршей и партнером Тони Инциджери. Тони в сущности управлял Raven, а Anthrax был детищем Джонни. На запись нашего альбома ушло столько денег, что Тони и Марша хотели поскорее завязать, смикшировать то, что у нас уже есть и просто его выпустить, несмотря на то, что вокал еще не был закончен. Для Марши и Тони Anthrax были обузой. Они хотели сосредоточить все свои усилия и финансы на Raven, которые подписались на Atlantic, и записывали пластинку, которая будет более коммерчески успешной с потенциалом для ротации на радио. Они считали, что Raven добьются большого успеха. Разумеется, этого не случилось. Но Тони спорил, что Megaforce просто растрачивают на нас свое время и ресурсы, и Anthrax никогда не станут коммерчески рентабельными.
К счастью, Джонни по-прежнему в нас верил, и он забрал все деньги, которые оставались у него на банковском счете, около 29000 баксов, и приехал в Итаку. Он свалил из Джерси и остановился у нас в квартире, потому что был решительно настроен закончить пластинку. Вот тогда студийные часы стали более регулярными. Если Карла не было на месте, мы работали с Алексом, и это было удовольствием, потому что он отлично умел продюсировать пластинки, и с течением лет доказал это много раз, и в любом случае он был звукоинженером всей пластинки. В конце концов партии вокала были записаны, и настало время микшировать пластинку. Это должно было занять две недели, но ушел целый месяц, потому что Карл снова затягивал процесс.
Но должен признать, что 30 июня 1985-го, в день, когда мы официально закончили микширование «Spreading The Disease», мне очень понравилось его звучание, и он понравился мне куда больше, чем «Fistful Of Metal».