Все считают Янкиз командой международного уровня: они участвовали в первенстве сорок раз и становились чемпионами двадцать семь раз — больше, чем любая другая команда Высшей Лиге. Но когда я был ребенком, Янкиз безбожно лажали. Они играли ужасно до самого 1976-го. Но все же, когда я ходил на бейсбол, это был такой кайф. Совершенно другой мир. При каждом ударе биты тысячи людей болели за команду в полосатой форме. Клевая форма. Метс носили дурацкие цвета. У Янкиз был свой стиль.
Я не просто любил смотреть бейсбол. Мы с друзьями любили и играть в него. Все началось со стикбола, в который мы играли ручкой от метлы и теннисным мячом. Когда жил на PS 169 по Бей Террес, я всегда играл после школы, и у меня довольно сносно получалось. Там было поле для стикбола с нарисованными на стене коробками. Так что это был мой естественный шаг в Малую Лигу, в которой я играл многие годы. Обычно я играл на второй базе или шорт-стопе. Моим образцом для подражания был Фредди Патек, который играл за Канзас Сити Роялс и имел рост всего пять футов пять дюймов. В то время в спорте все еще было много парней нормального роста, и это вселило надежду в такого ребенка, как я.
Несмотря на важность, которую на меня оказало первое прослушивание Sabbath, Элтон Джон также оказал на меня большое влияние в детстве. У нас дома были все его пластинки, и в 1974-ом, до того, как мои родители окончательно расстались, мы все пошли посмотреть на Элтона в Нассау Колизеум во время тура Гудбай Йеллоу Брик Роад. Во время шоу вырубили электричество, но все же оно было потрясным. Он постоянно менял костюмы, и это научило меня тому, что можно развлекать, не просто играя музыку. Песни были отличными, но при этом он был очень профессиональным актером и действительно играл для зрителей. Мы видели Пола Саймона в 1975-ом, и он тоже был потрясающим.
Хотя об этом сложно догадаться, у меня было полно друзей, которым было плевать на музыку. Им было насрать на концерты и покупку пластинок. Все, что их интересовало, это бейсбол и комиксы, чем я очень увлекался. Но я хотел вывести свою любовь к музыке на новый уровень. У отца дома всегда лежала акустическая гитара. Он редко играл на ней. Думаю, он знал два — три аккорда, но я знал, что она лежит где-то поблизости. Я видел The Who по телеку. Я знал эту группу, потому что у них были одни из лучших песен на пластинке Вудсток моих родителей. И вот я смотрю на них, и тут Пит Таунсенд начинает вращать своей правой рукой будто винтом самолета. Это выглядело очень круто, и тогда я спросил родителей о гитаре и сказал: «Я хочу научиться. Могу ли я брать уроки гитары?»
Они ответили конечно, но не разрешили мне начать с электрогитары. Отец настоял на том, что я начну играть на акустике, и если я смогу доказать ему, что я серьезно настроен к этому инструменту, тогда смогу перейти на электрогитару. Мой учитель гитары был высоким парнем с длинными волосами, ему было где-то около девятнадцати или двадцати. Его звали Рассел Александер, и я считал его самым крутым чуваком в мире. У него был Стратокастер, а у меня моя тупая акустика. Ни в какие ворота. Немного времени спустя он сказал моему отцу: «У него хорошо получается. Он увлечен всерьез». Так и было. Я практиковался каждый день и выучил все основные аккорды. Я научился читать, играть гаммы и освоил элементарную теорию. Прошло несколько месяцев уроков, и Рассел начал давать домашние задания для гитары. У меня раз в неделю был урок, и мне приходилось практиковаться и выписывать схемы, что я терпеть не мог, потому что это совсем не было весело. Я просто хотел играть.
Каждый раз, когда приходил Рассел, я говорил: «Научи меня играть «Whole Lotta Love». Покажи, как играть «Pinball Wizard». Все, чего я хотел, это выучить песни. Плевать я хотел на выписывание схем на клочках бумаги. Его это расстраивало, и он говорил: «Слушай, тебе придется выучить это, чтобы уметь…» И я такой: «Ты хочешь сказать, каждый парень из всех этих групп знает все это и владеет теорией?»
«Да, знает и владеет» — говорил он.
«Я так не думаю» — отвечал я со скептицизмом непослушного ребенка. Казалось невозможным, что все эти клевые рок-звезды потратили кучу лет, корпя над домашним заданием, чтобы научиться играть.
Какое-то время я продолжал брать уроки у Рассела, и он научил меня некоторым песням на акустической гитаре. В третьем классе я сыграл дилановскую «Blowin' In The Wind», «Bad, Bad Leory Brown» Джима Кроуса и «Wipe Out» Surfaris на конкурсе талантов начальной школы в Лонг-Айленд. В актовом зале были только я, моя акустическая гитара и микрофон. Все аплодировали мне. Я был маленьким ребенком. А что им еще делать, фукать на меня? Но я знал песни. Я реально ЗНАЛ эти песни.
Поэтому, когда я играл на акустике уже шесть месяцев, отец выполнил свое обещание. Он отвез меня в музыкальный магазинчик в Квинсе на Юнион Тернпайк и купил мне подержанный Фендер Телекастер Делюкс 1972-го года. Он был цветом журнального столика с черной накладкой[6]. Хотел бы я сейчас его иметь, он бы стоил под девять косарей. Я продал его где-то в 1978-ом, потому что очень хотел купить Фендер Стратокастер. Тогда я не слишком много знал, и для меня Телек совсем не выглядел клевым. Страт был клевым, Лес Пол был клевым. Никто из тех, кто мне нравился, не играл на Телеках. Мне больше нравилась форма Страта. Он был гладким и менее фолковым. Я скопил немного денег и вернулся в магазин, где мы брали Телек. У них был Страт из натурального дерева, который я очень хотел. Я обменял свой Телек и добавил сверху еще две сотни баксов. Так я обзавелся новым оборудованием на многие годы, я использовал его даже в годы становления Anthrax в начале 80-х. Я постоянно покупал и продавал оборудование, стараясь достать больше и лучше и находить хорошие предложения.
Как только мне купили этот первый Телек, я сказал родителям, что мне больше не нужны уроки. Я хотел учиться сам. Я был достаточно дальновиден, чтобы сказать: «Я не хочу, чтобы гитара звучала как у моего учителя. Я хочу, чтобы она звучала как у меня», потому что я боялся, что иначе они у меня просто заберут гитару. Сработало! Мне разрешили заниматься самостоятельно.
К тому времени я очень хорошо умел играть основные аккорды, и у меня был хороший слух, поэтому я включал пластинки и подбирал последовательности аккордов — практически все, за исключением соло. После этого я сказал себе: «Мне нужен комбик получше». На тот момент у меня был небольшой Фендер Делюкс. Я хотел себе Твин Реверб, потому что он был больше, но он был слишком дорогим. И я купил фузз, педаль Электро-Гармоникс Биг Мафф. Я подключил ее к Фендер Делюкс, и уверен, она звучала ужасно, но тогда мне казалось, что это улет.
У отца был двоюродный брат Эдди в Лонг-Айленде, который, как и Митч, был на десять или двенадцать лет старше меня, и он жил всего в двух милях от нас, так что я частенько его видел. Он был байкером, и жил в одном доме с парочкой других байкеров. У них в подвале была устроена комната для джемов с ударной установкой и кучей комбиков, и они все спускались туда и играли. Я следил за их творчеством, когда мне было восемь или девять. У них были Лес Полы, Гибсон ЭсДжи и Страты, «квакушки» и фуззы. Вот они подключаются, и ни с того, ни с сего эти чуваки в косухах с бородами и длинными волосами начинают жарить. Это было самое клевое из того, что я видел, и благодаря этому я еще больше захотел играть на гитаре.
Так же сильно, как я любил Битлз, Элтона Джона и Саймон и Гарфанкел, я определенно смотрел на них как на развлечение, вроде комиксов и фильмов ужасов. Так продолжалось до сентября 1975-го, когда я услышал «Rock and Roll All Nite» с альбома «KISS Alive!». Тогда я подумал: «О Боже, да ведь это совсем другое дело». Я устремился к их музыке как мотылек на свечу. Мы были в нашем желтом микроавтобусе Форд Торино примерно во время выхода альбома, и эту песню включили по радио. Я не знал, кто это. Песню не объявляли, а я никогда раньше не слышал KISS. Но я подпевал ей до конца песни. Родители орали, чтобы я заткнулся, потому что они не знали, что это за группа и для них это было слишком громко. А потом я сказал: «Кто это был??» Но ди-джей сразу включил следующую песню. Я подумал: «Ох, чувак, я так никогда и не узнаю, что это за группа! Это была лучшая песня из тех, что я слышал за всю жизнь, и так никогда и не узнаю, кто ее пел!»