Приняв на грудь, мужик решил добавить, пил ли он в одиночестве или с друзьями - неизвестно, только за водкой поплелся один. Сопля высмотрел у мужика крупную купюру. Решили, что в кошельке, возможно, окажутся и другие. Это и решило судьбу ночного покупателя водки. Ребята сбили его с ног, и Мик приставил мужику к горлу нож, предварительно помахав им у того перед носом. Мужик начал хныкать и говорить, что у него дома двое вот таких же парнишек.
Больше всего он боялся, что его убьют. Обчищенный умелыми руками Сопли и третьего приятеля, которого Мик про себя называл Салагой (оба они салаги, и Гоша и Вовка), мужик захныкал ещё больше, объясняя приятелям, что ему будет нечем кормить своих сыновей. Он-то думал разжалобить грабителей, но его хныканье только ещё больше разозлило Мика, особенно когда ему показали добытую у мужика наличность. Пора было сматываться, но вожак не спешил, он едко спросил свою жертву:
- Так ты, козел, собирался на эти "бабки" и сам нарезаться, и своих детей накормить?
Мужик что-то промычал в ответ, но Мик не расслышал, кровь ударила ему в голову, он вспомнил своего собственного подонка папашу, который ни черта не зарабатывал, а только и делал, что пропивал все с трудом добытые матерью деньги. Когда ему не хватало, он припирался домой и начинал издеваться над ней. Иногда он настолько входил в раж, что колотил и попавшегося под горячую руку сына. Началось это еще, когда Миша в школу не ходил.
Иногда случалось так, что он не являлся домой ночевать, и они с матерью не спали до утра в страхе, что "хозяин" вот-вот вернется злой и, вконец озверев, накинется на них.
Однажды папаша так вот не пришел домой на ночь. Не появился он и под утро, но едва Мик с матерью заснули, как в дверь постучали - звонок не работал. Они подошли к двери вместе и, когда мать открыла её, увидели на пороге участкового...
Папаша умер, как и жил, - он захлебнулся собственной блевотиной...
- Хватит, Мик, хватит, он уже отключился и ни хрена не чувствует! кричали оба друга, пытаясь оттащить своего вожака от распростертого на земле тела. Мужчина действительно потерял сознание, его лицо было похоже на кровавую маску, и асфальт возле него был залит кровью.
- Брось ты его, Мик! - кричали друзья, перебивая друг друга. - Сейчас менты примчатся, хочешь на нары попасть за вшивый сороковник?
- На тебе! На! На! На! - орал Мишка, продолжая пинать беспомощное бесчувственное тело, ему казалось, что сбылась его детская мечта и он бьет не какого-то неизвестного ему прохожего, а своего вечно пьяного ублюдка отца.
Друзей несколько удивило то, что они увидели, подойдя поближе. Лежавшему за баком мужчине было на вид лет сорок, его совершенно новый и, сразу видно, очень дорогой - не китайский - джинсовый костюм оказался, к несчастью, перепачкан кровью. Кровь, конечно, можно отстирать, но хотя мужчина не отличался особо большими габаритами, его костюм даже старшему и наиболее крупному из всех Мику был бы несколько великоват. Да и черт его знает, по виду лежавшего было непонятно, просто он без сознания или его вообще пришили светлые волосы залиты кровью, дышит или нет - неясно.
Увидят в этом костюме, поймают и припаяют убийство с целью грабежа. Продать стираную вещь за дорого не получится, и опять же по ней через покупателя могут выйти на продавца. Одно только радовало: из-под манжета куртки на правой руке лежавшего виднелся браслет явно дорогих часов. Уже пожива, а также надежда, что его пристукнули не для того, чтобы ограбить, крутые разобрались между собой. Что тип этот мужик из крутых, сомнения не вызывало, а значит, в одном из карманов они, вполне возможно, найдут туго набитый купюрами бумажник.
Куртка на лежавшем не была застегнута, и Мик просунул руку к нему за пазуху и нащупал там нечто, вызвавшее его изумление. Он, переменив планы, решил для начала разобраться с часами, которые без труда отстегнул и не глядя передал стоявшим за его спиной друзьям. В куртке оказалось несколько долларовых десяток и двадцаток, скрученных в трубочку, но бумажника нигде не было видно, очевидно, его следовало искать в заднем кармане джинсов. Мик, нащупавший в начале своих поисков подплечную кобуру, немного испугался, сообразив, что имеет дело с человеком, для которого риск является профессией, и что, если он не дай Бог очнется в неподходящий момент, им всем троим придется туго. Теперь испуг почти улетучился. Блондин не подавал признаков жизни.
- А "пушка" у него есть? - спросил Салага, когда Мик показал друзьям вытащенную из джинсовой куртки пистолетную обойму. Правда, пустую. Кроме нее, у неизвестного в кармане оказалось полным-полно стреляных гильз.
"Тебе, дураку, только "пушки" не хватает. Салага, ты и есть салага! подумал Мик. - Чего я только время на вас трачу?" Вслух он сказал:
- Нет, но кобура есть, а "пушку", наверное, прихватил тот, кто проломил ему башку.
- Ты думаешь, он мертвый? - спросил Сопля с тревогой.
- Черт его знает, наверное, - ответил Мик с сомнением и, как и был, сидя на корточках, полуобернулся к друзьям, протягивая им обойму Следовало бы пощупать пульс блондина, но Мику было боязно касаться тела неизвестного.
- "Бабки"-то у него есть? Я хочу сказать, бумажник, - заволновался Салага.
- Надо перевернуть его и посмотреть в задних карманах, - сказал Мик и в ту же секунду почувствовал, как земля резко ушла у него изпод ног и что-то, словно металлическим обручем, сжало его шею.
Гоша и Вовик отпрыгнули чуть-чуть назад, не успев ещё толком испугаться. Мертвый или почти мертвый блондин внезапно оказался живым.
Держа их вожака левой рукой за горло, правой он ухватился за стоящий рядом мусорный бак и резко поднялся на ноги.
- Часы, - приказал блондин глухим хриплым голосом.
Обалдевшие приятели продолжали стоять не двигаясь.
- Часы, обойму, гильзы, деньги, - повторил блондин. - Быстро, сучата! рявкнул он и протянул руку, в которую неудачливые воришки, трясясь и мешая друг другу, выложили все, что принадлежало этому страшному человеку, а что он страшный, сомневаться не приходилось, достаточно было один раз взглянуть ему в глаза.
В глубине их присутствовал какой-то нагоняющий тоску холод. Поэтому оба парня стояли не двигаясь.
Лео спрятал обратно свои вещи и деньги.
Потом пробежался рукой по карманам парня, которого крепко прижимал к себе, и, обнаружив в одном из карманов нож, бросил на него короткий взгляд и с едва заметной гримасой брезгливости убрал к себе в карман.
Парню, крепко прижатому спиной к животу и груди киллера, было, наверное, не более тринадцати-пятнадцати лет. Лео чувствовал исходивший от него страх, который завораживал его, как какой-то тонкий изысканный аромат. Парень едва владел собой, он еле-еле сдерживался, чтобы не дрожать.
Убивать, убивать медленно, наслаждаясь мучениями жертвы. Лео вдруг показалось, что он понял, за что Бен платит вдвое. Но времени на размышления не оставалось. Ребятам очень не повезло сегодня. Лео понимал, что перепуганные мальчишки, стоявшие перед ним, в любую секунду придут в себя и зададут деру, кому-нибудь из них, возможно, удастся смыться. Вероятность того, что они станут давать показания в милиции, невелика, но она существует.
Судьба всех троих была решена. Впрочем, иначе и быть не могло.
- Извините, ребята, но никто не должен видеть мое лицо, - сказал Лео. Работа есть работа, каждый зарабатывает на хлеб по-своему, - добавил он, словно извиняясь, и точным привычным движением сломал Мише шею.
* * *
Для работников морга и впрямь наступили горячие денечки. Две-три насильственные смерти в неделю, а тут! Девять трупов в течение одного дня!
- Кто же мог такое сделать? - спросил Иван Макарович, отводя глаза от изуродованного тела Тишкова. - Звери какие-то...
- "Когти тифа", - проговорила тихо Любочка Синицкая, показывая на пустые глазницы покойника. - Работа мастера.